Геродот - История Древней Греции

Феба и Астерия. Пергамский алтарь. II в. до н. э.

62. Аристон воспылал любовью к этой женщине и придумал следующую хитрость: он пообещал своему другу, мужу этой женщины, дать в подарок из всего своего достояния какой-нибудь один предмет, который тот сам себе выберет, с тем чтобы и друг сделал ему соответствующий подарок. Нисколько не опасаясь за жену, зная, что Аристон женат, Агет принял его предложение; условие свое они скрепили клятвой. После этого Аристон подарил Агету одну из своих драгоценностей, какую тот выбрал для себя сам, потом, выбирая равный подарок, он пожелал увести с собой жену друга. Тот заявил было, что он согласился на все, кроме этого; однако, будучи связан клятвой и опутан хитростью, отпустил жену.

63. Тогда Аристон развелся со второй женой и женился, таким образом, на третьей. Женщина эта родила ему раньше срока, до истечения десяти месяцев, сына, этого самого Демарата. Царь заседал в собрании вместе с эфорами, когда кто-то из его слуг принес весть о том, что у него родился сын. Зная время своей женитьбы и высчитав месяцы по пальцам, Аристон с клятвой воскликнул: «Это не может быть мой сын!» Слышали это и эфоры, но в то время не обратили никакого внимания. Когда мальчик подрос, Аристон раскаивался в том, что сказал, так как теперь был вполне убежден, что Демарат его сын. Демаратом, «народными молитвами испрошенным», назвал он его по следующей причине: раньше этого все спартанцы молились, чтобы родился сын у Аристона, так как он прославился больше всех спартанских царей. Вот почему дано было ему имя Демарат.

64. По прошествии некоторого времени Аристон умер, и Демарат наследовал царскую власть. Но, видно, Демарату суждено было лишиться власти из-за тех слов Аристона. Уже раньше Демарат сильно вооружил против себя Клеомена тем, что увел войско из Элевсина; вражда их усилилась особенно тогда, когда Клеомен отправился на Эгину для наказания жителей, сочувствующих мидянам.

65. Итак, из желания отмстить Демарату Клеомен вошел в соглашение с Левтихидом, сыном Менара, внуком Агиса, происходившего из той же семьи, что и Демарат, на том условии, чтобы по воцарении на место Демарата он пошел вместе с ним против эгинцев. Со своей стороны Левтихид был крайне враждебно настроен против Демарата по следующей причине: он был обручен с Перкалой, дочерью Хилона, сына Демармена, но Демарат коварно расстроил этот брак Левтихида, раньше его похитив Перкалу и сделав своей женой. Отсюда у Левтихида возникла вражда против Демарата; теперь по внушению Клеомена Левтихид возбудил клятвенную жалобу на то, что Демарат незаконно царствует над спартанцами, так как он не сын Аристона. Подтвердив свою жалобу клятвой, он начал преследование напоминанием тех слов самого Аристона, которые были сказаны в то время, когда слуга известил его о рождении сына: сосчитав месяцы, он уверял-де и поклялся, что это не его сын. Опираясь на это замечание, Левтихид доказывал, что Демарат, как не сын Аристона, незаконно царствует в Спарте, причем свидетелями поставил тех эфоров, которые были в заседании вместе с Аристоном и слышали его слова.

66. Во время этих споров спартанцы, наконец, решили обратиться с вопросом к дельфийскому оракулу, сын ли Аристона Демарат. Дело перенесено было к пифии по внушению Клеомена, который после этого склонил на свою сторону сына Аристофанта Кобона, человека чрезвычайно влиятельного в Дельфах, а этот последний уговорил прорицательницу Периаллу дать ответ, желательный Клеомену. Таким образом, пифия на вопрос вестников отвечала, что Демарат не сын Аристона. Со временем все это обнаружилось, Кобон был изгнан из Дельф, а прорицательница Периалла отрешена от должности.

67. Так кончилось царствование Демарата. Бежал он из Спарты к мидянам по следующему оскорбительному для него случаю. Дело в том, что, потеряв царскую власть, Демарат занимал какую-то начальственную должность. На празднике Гимнопедий, совершавшемся под наблюдением Демарата, Левтихид, бывший уже вместо него царем, велел слуге своему с целью насмешки и глумления спросить Демарата, каково ему после царской власти занимать эту должность. Оскорбленный таким вопросом, Демарат отвечал, что сам он испытал уже и то и другое, а Левтихид – еще нет и что вопрос этот послужит для лакедемонян началом или тысячи бед, или тысячи благ. После этого он с покрытой головой удалился с празднества к себе домой, тотчас сделал все приготовления и принес жертву Зевсу, после чего попросил к себе мать.

68. Когда мать явилась, он со следующими словами вложил ей в руки часть внутренностей жертвенного животного: «Умоляю тебя, мать, именем всех богов и Зевса Геркейского, скажи мне правду, кто действительно отец мой. Левтихид ведь во время прений на суде утверждал, что ты пришла к Аристону беременная от прежнего мужа. Другие распускают еще более нелепую молву, что ты явилась к Аристону от одного из слуг, именно от пастуха ослов, и что я сын его. Именем богов умоляю тебя сказать правду. Если ты и сделала что-нибудь подобное, то ведь не одна ты так поступила, но и многие другие женщины. В Спарте сильно распространена молва, что Аристон был неспособен к произведению потомства, потому что в противном случае он имел бы детей и от прежних жен».

69. Так говорил Демарат, а мать отвечала ему: «Так как, дитя мое, ты умоляешь меня сказать правду, то я открою тебе все, как было. На третью ночь после того, как Аристон ввел меня в дом свой, явился ко мне призрак в образе Аристона, возлег со мной и потом, наложив на меня венки, которые принес с собой, удалился. После этого пришел Аристон и, увидев на мне венки, спрашивал, кто дал их мне. Я отвечала, что он сам, но Аристон отрицал это; я же клятвенно уверяла его в том и прибавила, что ему не подобает отказываться, что незадолго до того он пришел, возлег со мной и дал мне эти венки. После моих клятв Аристон понял, что это дело божества. Венки оказались принадлежащими святилищу героя, именуемому храмом Астрабака, которое находится у входа в наш двор; гадатели также решили, что это был именно тот герой. Вот, дитя мое, все, что ты желал знать: или ты родился от этого героя и, следовательно, отец твой герой Астрабак, или же от Аристона, потому что я зачала тебя в эту ночь. Что же касается того, чем враги твои особенно донимают тебя, напоминая, что сам Аристон при известии о твоем рождении в присутствии многих лиц сказал, что ты не его сын – так как время-де не вышло, десяти месяцев не было, – то у него сорвалось такое замечание по неведению. Женщины рожают и в девять, и в семь месяцев, не все носят полных десять месяцев. Тебя, дитя мое, я родила семимесячным. Сам Аристон вскоре сознал, что те слова сказаны были им необдуманно. Никаким другим толкам о твоем рождении не верь: ты выслушал от меня сущую правду. Пускай жены рожают детей от ослиных пастухов самому Левтихиду и другим, распускающим эти толки». Такова была речь матери.