Александр Зимин - Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.

В новом смысле (как название прослойки служилых людей) «дворяне» упоминаются в рассказе о «поимании» князя Андрея Старицкого 1537 г.: кн. Андрей послал «дворян своих многых и детей боярьских городовых». [84] ПСРЛ. Т. 28. С. 356. Вероятно, под «дворянами» в данном случае разумеются дворовые дети боярские князя Андрея (в отличие от городовых). Впервые «дворяне» в новом смысле слова упоминаются в официальной документации в приговоре

Земского собора 1566 г., но это была уже иная историческая эпоха. [85] В описи архива Посольского архива 1614 г. упоминается тетрадь 1514/15 г., «как приехали. . . из Смоленска князи, и дворяне, и дети боярские» (Описи Царского архива. . . С. 54). Но здесь могла идти речь о литовских «дворянах» или сказаться делопроизводственная практика начала XVII в. Двор великих князей во второй половине XV—первой половине XVI в. разрастался, и, по наблюдениям Веселовского, в середине XVI в. в его составе числилось уже около 2600 человек, тогда как «с города» служило детей боярских (городовых) раз в 15 больше. [86] Веселовский С. Б. Исследования. . . С. 87. Дворовая тетрадь середины XVI в. содержала до 4500 лиц — членов Государева двора с 1551/52 по 1562 г. (Зимин А. А. К изучению реформ «Избранной рады» // История СССР. 1976. № 4. С. 156).

Являясь советом представителей феодальной аристократии при великом князе, Боярская дума одновременно была наиболее влиятельной частью Государева двора. Поэтому изучение ее состава невозможно без исследования биографий не только самих бояр и окольничих, но и всех членов боярских и княжеских родов, из среды которых назначались думные люди.

Включение потомков великих и удельных князей Северо-Восточной и Юго-Западной Руси в состав Боярской думы — одно из следствий объединения русских земель в единое государство. Это был длительный процесс, растянувшийся более чем на два столетия. Еще в XIV в. ранее других вошли в Думу старомосковские княжата, не имевшие прочных удельных традиций. Затем, в конце XV—начале XVI в., настала очередь княжат Северо-Восточной Руси, долгое время цеплявшихся за остатки своих суверенных прав, а также удельных княжат, недавно присоединенных к Москве, Твери и Рязани. Наконец, на рубеже 20—30-х годов XVI в. в Думу начали входить и служилые князья Юго-Западной Руси, до того времени находившиеся на положении, как бы промежуточном между удельными князьями и княжатами, потерявшими свои суверенные права.

Подчинение княжеской аристократии московским государям, превращение ее в великокняжеских советников знаменовало шаг по пути изживания пережитков феодальной раздробленности. Этот процесс был противоречив, создавал острые политические коллизии. В Думе княжата потеснили нетитулованное старомосковское боярство и принесли с собой традиции удельной вольницы. Понадобился опыт княжеско-боярских усобиц в годы малолетства Ивана Грозного, чтобы покончить с претензиями княжеской аристократии на безраздельное руководство государственным аппаратом.

Старомосковскими княжатами мы условно называем потомков тех князей, которые еще в XIV в. вошли в состав великокняжеского двора. Это — Гедиминовичи, Стародубские, Оболенские и Звенигородские князья. Одни из них (Гедиминовичи и Звенигородские) ранее не имели никаких поземельных связей в Московском княжестве. Поэтому их благополучие всецело зависело от воли великокняжеской власти. Другие (Стародубские, Оболенские) хотя и были связаны со своими исконными владениями, но могли их сохранять только при прямом покровительстве могущественного московского сюзерена. Именно старомосковские княжата, сначала Гедиминовичи и Стародубские, а затем и Оболенские в Государевом дворе и Думе второй половины XV в. составляли самую влиятельную прослойку.

В 1408 г. в Москву выехал в свите кн. Свидригайлы литовский князь Патрикий Наримонтович, ранее (в 80—90-х годах XIV в.) служивший в Новгороде. В числе городов, пожалованных Свидригайле, были Владимир, Переславль, Юрьев, Волок, Ржев и половина Коломны. [87] ПСРЛ. Т. 28. С. 88, 92. Для московских великих князей приезд на Русь ближайших родичей их литовских соперников был событием большого политического значения. Он давал им серьезную возможность использовать литовских княжат в борьбе за старинные русские земли, входившие в это время в состав Великого княжества Литовского. Патрикий был встречен в Москве с почетом, а его сын Юрий женился на дочери Василия I (схема 1).

У Юрия Патрикеевича было двое братьев — старший Федор и младший Александр (умер в 1402 г.). От последнего пошли князья Корецкие. [88] В конце XV в. в новгородских писцовых книгах мы находим Ивана Большого, Ивана Меньшого и Василия Семеновича Корецких и Семена Волоха (НПК-Т. 1. Стб. 218, 408). Сын Федора Василий, получив земли на р. Хованке (на территории будущего Волоколамского удела), стал именоваться Хованским [89] Зимин А. А. Из истории феодального землевладения в Волоцком удельном княжестве // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 71—78. и сделался родоначальником известной княжеской семьи. Конечно, с Юрием Патрикеевичем, свойственником самого великого князя, ни Федор, ни его сын Василий тягаться не могли.

У Василия Хованского было двое сыновей — Иван и Федор Кривой. В свою очередь, у Ивана Васильевича также было два сына — Василий Лущиха и Иван Ушатый, а у Федора Кривого сыновья — Андрей и Василий. Федор Кривой в 70—80-е годы XV в. наместничал в Волоколамске у кн. Бориса Васильевича, а около 1511 г. вместе с сыном Андреем служил сыну кн. Бориса Федору Волоцкому. [90] АСЭИ. Т. 3. № 407; АФЗХ. Ч. 2. № 49. С. 51. После смерти кн. Федора (1513 г.), не надеясь занять сколько-нибудь заметное место при великокняжеском дворе, Андрей перешел в Углицкий удел, где он и служил (во всяком случае, около 1521 г.) князю Дмитрию. Судя по землевладению его потомков в середине XVI в., Андрей Хованский служил со Ржевы, одна половина которой находилась в уделе Федора Волоцкого, а другая — у кн. Дмитрия Ивановича. Дочь Андрея Хованского в 1533 г. была выдана замуж за Андрея Ивановича Старицкого. На другой дочери Хованского был женат кн. Ю. А. Оболенский-Пенинский, один из волоцких землевладельцев. Хованские состояли в отдаленном родстве с Холмскими (по женской линии). [91] ДДГ. № 99. С. 414; РК. С. 13; АРГ. 1505—1526 гг. № 78. С. 85.

Василий Лущиха Хованский упоминается уже в 1487 г. как боярин князя Бориса Волоцкого. [92] РК. С. 21. Василий в Казанском походе 1487 г. был вторым воеводой левой руки (Р. С. 28). О вкладах его и брата по душе отца в Иосифо-Волоколамский монастырь см.: Послания Иосифа Волоцкого. М., 1959. С. 182; Зимин. Вотчина. С. 107. Брат Лущихи Иван Ушатый (Ушак) в 1500 г. числился воеводой князя Федора Борисовича Волоцкого. [93] РК. С. 30. Его сын Петр в 1528 г. был одним из поручников по князьям Шуйским (СГГД. Ч. 1. № 156. С. 430). У Василия Лущихи было четверо сыновей — бездетный Юрий, Петр [94] О владениях Петра см.: АРГ 1505—1526 гг. № 108, 123, 141, 251. и бездетные же Иван Хорьяк и Василий Овчина. Оба сына Петра Лущихина (Борис и Андрей) позднее служили Владимиру Андреевичу Старицкому, который претендовал на Волоцкий удел. Дети Ивана Ушака появляются в разрядах уже после присоединения Волоцкого удела к Москве (Федор Телица с 1519 г., Иван Жердь с 1531 г. и Петр с 1528 г.) и особенного успеха по службе не достигли. [95] Род. кн. Ч. 1. С. 31; Р. С. 168, 217. О Хованских см.: Шереметев П. О князьях Хованских // ЛИРО. М., 1980. Вып. 1, 2.