Александр Зимин - Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.

Во время первого Смоленского похода 1512—1513 гг. он стоял на Угре с князьями Д. В. Щеней, А. И. Булгаковым и другими в большом полку. Во время второго Смоленского похода 1513 г. он находился со старшим братом Иваном на Туле, но возглавлял полк левой руки. [617] РК. С. 45—47, 50, 51; Р. С. 121, 122 (под Оршей в полку левой руки). В 1513/14 г. он был пожалован Перевитеском и «третью Федоровскою» в Переяславле Рязанском. Когда-то кн. Федор Рязанский получил отобранное у князей Пронских их княжество, теперь кн. Федор Пронский, в свою очередь, становился владельцем земель этого князя. Но здесь он правил не как суверенный владыка, а как кормленщик. Ему выдан был «наказ», как «жить и наместничь суд судить». [618] ОАПП. С. 58; ГАР. С. 48 (ящик 36/11), 190—191. В Перевитеске Федор Пронский находился недолго, примерно с апреля 1514 г. до мая 1515 г. [619] Сб. РИО. Т. 95. С. 89, 90, 92, 94, 129. Зато в разрядах он упоминается как воевода в Мещере в 1519 г. В 1524/25 г. Ф. Д. Пронский уже был боярином и наместником старицкого князя. В 1533 г. присутствовал в качестве боярина кн. Андрея Старицкого на его свадьбе. Умер он до 1543/44 г. [620] РК. С. 13, 62; Сб. РИО. Т. 95. С. 90, 129; АРГ 1505—1526 гг. № 240; Род. кн. Ч. 1. С. 59; ПСРЛ. Т. 28. С. 356; АФЗХ. Ч. 2. № 176. С. 170. Константин Федорович Пронский еще в 1537 г. находился при дворе Андрея Старицкого. [621] ПСРЛ. Т. 28. С. 357. Его внуки Андрей и Василий Константиновичи служили в середине XVI в. по Старице. [622] Тысячная книга. С. 183.

Младший сын князя Дмитрия Данила появляется в разрядах вместе с Федором в 1512 г., когда в случае возникновения необходимости должен был идти на подмогу князю Д. В. Щене. Затем в 1518/19 г. он стоит с войсками на берегу и в Дорогобуже, в 1524 г. в Муроме, в 1529 г. в Калуге. В 1528 г. среди других представителей служилой знати Д. Д. Пронский дает поруку по князьям А. М. и И. М. Шуйским. В апреле 1534 г. он отправлен во главе передовых войск, шедших к Дорогобужу. Во время летнего похода на Литву 1535 г. Д. Д. Пронский был вторым воеводой большого полка. В 1536 и 1537 гг. он находился во главе войск, располагавшихся на р. Угре. Князь Данила дослужился до боярского титула только в 1547 г., когда боярином стал и Иван Турунтай Пронский. Умер он в 1555/56 г. [623] РК. С. 64, 70, 74, 84, 87, 89, 91; Р. С. 167; СГГД. Ч. 1. № 156. С. 430; Зимин. Состав Боярской думы. С. 59. Местничал с кн. Ю. Голицыным (Описи Царского архива. С. 31, ящик 145). В середине XVI в. его дети — Петр, Семен и Василий — служили по Юрьеву. [624] Тысячная книга. С. 151. Сын князя Данилы, Петр, служил Владимиру Старицкому, а затем вместе с братом Семеном сделался видным опричником (Кобрин В. Б. Указ. соч. С. 66—67).

Итак, княжата пронские уже при Василии III начали получать боярские звания. Но особой корпорации они не образовали: существование до начала 20-х годов XVI в. Рязанского княжества делало опасным выделение особой рязанской группы княжат. Часть рязанских княжат входила во двор старицкого князя Андрея. Это также сказывалось на служебном положении князей Пронских. Никаких прочных связей у них с Рязанью и Пронском не было. Это облегчало в дальнейшем их продвижение по «лестнице славы».

История различных групп феодальной знати Тверского и Рязанского княжеств в первые десятилетия после их присоединения к Москве не была сходной. Наибольших успехов по службе достигли потомки тех удельных княжат, которые перешли на московскую службу еще до включения Твери и Рязани в состав единого Русского государства (Холмские, Пронские). Головокружительная карьера князей Данилы Дмитриевича Холмского и его сына Василия (женатого на дочери Ивана III) объяснялась не только их верной службой московским государям, но и полководческими талантами, во всяком случае первого из них. Впрочем, конец фавора Холмских был достаточно трагичен (опала в 1508 г. и смерть князя Василия).

Пронские также вошли в состав московского боярства рано. Князь Юрий Дмитриевич получил боярский титул около 1529 г., а один из его меньших братьев — Федор стал боярином князя Андрея Старицкого.

Некоторые из тверских княжат (Микулинские) сохранили остатки своих суверенных прав и по своему положению приближались к довольно влиятельной прослойке «служилых княжат». [625] Б. Н. Флоре неясно, в чем автор этих строк видит остатки суверенных прав Микулинских князей (Флоря Б. И. О путях политической централизации.. . С. 284). Речь идет о вассалах Микулинских и землях самих князей на территории их родового Микулина.

Проблема служилых князей в структуре господствующего класса и государственного управления второй половины XV—первой трети XVI в. сравнительно новая. [626] Наиболее подробно о ней писал В. И. Сергеевич (Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1900. Т. 2. С. 302—319). Образование правящей аристократии рисовалось как процесс слияния потомков удельных и иных князей со старомосковским боярством без учета различий в положении разных группировок княжат. [627] Ключевский В. О. Боярская дума древней Руси. Пг., 1919. С. 227.

Впервые С. Б. Веселовский дал обстоятельный очерк, посвященный судьбам владений князей Воротынских, Одоевских, Бельских и Мстиславских в XVI в. [628] Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси // Ист. зап. М., 1947. Т. 22. С. 101—131. Однако и он различий между «служебными» и удельными княжатами, по существу, не видел и рассматривал их как одну группу. Затем было обращено внимание на то обстоятельство, что служебные князья сравнительно поздно начали входить в состав Боярской думы. [629] Зимин. Состав Боярской думы. С. 41—87.

Наконец, М. Н. Тихомиров выделил «уделы служебных князей» из общей массы уделов XVI в. Он высказал интересное предположение, что статут служебных князей в Москве определялся примерно теми же нормами, что мы находим в докончании Казимира с Новосильскими и Одоевскими князьями 1459 г. [630] Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 46—52.

Никакой разницы между уделами князей московского дома и «вотчинами» служилых князей не видит Р. Г. Скрынников, [631] Творцы опричнины, по словам Р. Г. Скрынникова, «никогда не выступали последовательными противниками крупнейшего удельно-княжеского землевладения» (Скрынников. С. 173). Скрынников удельными князьями считает Мстиславских, Воротынских, Одоевских, Трубецких (Скрынников Р. Г. Опричный террор. М., 1969. С. 183—197 и др.). Н. Е. Носов по жалованным грамотам князей А. И. Воротынского (1547 г.) и Ф. М. Мстиславского (1538 г.) судит о тарханах, которыми обладали бояре (Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969. С. 103). Однако оба князя еще не входили тогда в состав боярства и сохраняли статут служилых князей. То же относится в какой-то мере и к положению князей Пенковых в 1530 г., сохранивших некоторые черты положения служилых князей. что привело его к ошибочному, на наш взгляд, отрицанию антиудельной направленности опричной политики Ивана IV. [632] Каштанов С. М. Книга о русском войске XVI в. // Военно-исторический журнал. 1965. № 12. С. 87—90. «Уделами» считает владения служилых князей и С. П. Мордовина. [633] Мордовина. С. 326—340.