Михаил Серяков - Великий закон славян

В связи с семантикой слова rta – заслуживают внимания две особенности. Во-первых, одно и то же слово обслуживает две сферы, которые в дальнейшем стали рассматриваться как различные и, более того, противоположные: природы и человека, макрокосмос и микрокосмос. В мифопоэтическом сознании для того и для другого существовал один принцип организации и одна высшая справедливость. Во-вторых, rta – этимологически обозначает движение, характер которого регулярный и циклический, т. е. предполагает возврат к исходной точке, что чрезвычайно существенно для мифопоэтического сознания. По закону рита восходит и заходит Солнце (выезжает на своей колеснице Сурья, будучи конем и колесничим одновременно; подымает золотые руки Савитар, побуждая к жизни все живое утром и успокаивая вечером; сменяют друг друга солнце дневное и невидимое ночное – одна из ведийских загадок); одно время года в установленном порядке следует за другим. Все повторяется, как было в незапамятные времена, и, следуя закону рита, человек воспроизводит цикличность космических явлений в цикличности ритуала, поддерживая тем самым порядок в космосе и в человеческом обществе и создавая условия для нормальной и успешной жизни своего племени. Рита является одновременно и этическим законом в обществе ариев. Хорошо и правильно то, что этому закону соответствует: почитание арийских богов и принесение им жертв; награждение жрецов, совершающих жертвоприношения, и поэтов-риши, создающих молитвы; покорение племен, не почитающих арийских богов, и захват их богатств. ‹…›

Функционирование закона риты представлялось как смена циклов. Согласно взглядам мифопоэтического периода, в момент завершения определенного цикла Космос распадался, Хаос снова вступал в свои права, и в этой борьбе Космоса и Хаоса необходим был новый акт творения для создания упорядоченного мира, живущего по закону рита. Основным инструментом восстановления и поддержания космологического порядка был ритуал» [178].

Свое особое мнение по поводу этимологии и семантики интересующего нас термина изложил и В.Н. Топоров. С одной стороны, в определении исходного корня для обозначения индийского названия вселенского закона, особых отличий от Т.Я. Елизаренковой у него нет: «В этимологическом плане… rta – не вызывает особых сомнений: оно образовано от и.-е. ar – „(при) соединять“ и т. п. с помощью суф. – to-= др.-инд. -ta (существенна и гласная суффикса, поскольку от того же корня известны и другие образования с элементом – t-, ср. r-ta -, но r-tu – „определенное время“, „порядок“, „правило“ и r-ti – „способ“, „метод“ и т. п.,… причем эта словообразовательная модель (и.-е. ar-t-) подкреплена и довольно многочисленными и безусловно надежными параллелями в других языках: помимо др.-перс. arta, авест. asa (также и ratu -, см. ниже), ср. еще др.-греч. αρτυζ, арм. ard „порядок“, лат. artus „узкий“, ars, нем. Art, тох. А ortune „дружба“ и т. п.» [179]Он соглашается и с общепринятой этимологией риты в качестве одного из вариантов: «Когда речь идет о rta – и его индоевропейских соответствиях, исследователи обычно исходят из и.-е. ar-, актуализирующего такие значения, как „(при) соединять“, „связывать“, „пригонять (друг к другу)“, „устраивать“ и т. п. Собственно говоря, именно эти значения постулируются и для и.-евр. ar – 1 и его конкретных продолжений, ср. др.-греч. αραρισκω „соединять“, „сплачивать“ („класть вплотную“), „смыкать“, „прилаживать“, „соответствовать“, „подходить“. (…) Эти значения, действительно, объясняют семантику вед. rta – как обозначения мирового порядка, чего-то организованного, соединенного, прилаженногодруг к другу в своих элементах» [180]. Однако дальше В.Н. Топоров отмечает, что указанные значения составляют меньшинство во всей совокупности вед. r-(ar-) и лишены указания на идею движения, в то время как динамическийаспект глагола составляет основной нерв его семантики: «Когда это движение направлено к определенной и конечной цели, оно может результироваться как достижениянекоего состояния, устройство, прилаженность, упорядоченность, т. е. выступать уже как застывшее движение, с подчеркиванием именно статическогоаспекта (ср. подходить , т. е. „идти к…“ – динамический аспект, при подходить „соответствовать“ – статический аспект). Есть основания думать, что и глагольные соответствия в других индоевропейских языках еще хранят следы более раннего состояния, обнаруживающего связи с идеей движения (по всей видимости, целенаправленного, регулярного, контролируемого). Ср. др.-греч. αρτυνω „приводить в порядок“, „выстраиваться“ (также „приделывать“, „прилаживать“ и т. п.), αρταω, ионич.αρτεω „вешать“, „привешивать“, „привязывать“ (ср. αρσιζ „поднятие“, „подъем“) … предполагающие, по меньшей мере, движение, предшествующее описываемому в этих глаголах переходу к статичному состоянию (или уже достигнутому состоянию покоя, неподвижности)» [181].

Посмотрим, что еще говорят о рите гимны РВ. Согласно им, какой-то закон существовал даже до возникновения Вселенной. Один из вариантов космогонии описывает это как ситуацию, когда не было ни сущего, ни несущего, однако существовало Нечто Одно, заключая в себе силу развития. Однако уже у этого загадочного первоначала, постичь происхождение которого не в силах ни люди, ни боги, еще до происхождения мира был какой-то свой закон:

В свете этого не представляется возможным согласиться с одним из утверждений В.Н. Топорова о том, что вселенский закон был установлен лишь Адитьями, в связи с чем исследователь настаивает на неизвечности риты, считая, что она появляется лишь с возникновением организованной Вселенной. Гимн о космическом жаре повествует о рождении собственно риты, причем одновременно с ней упоминает о рождении не только истины, но и ночи и океана, неразрывно связанных с ведийским Варуной:

Время, также тесно связанное с ритой, здесь объявляется вторичным порождением стихии Варуны, возникшей одновременно с вселенским законом, что в очередной раз указывает на изначальную связь риты и мировых вод.

В свете этого особый интерес вызывает тот факт, что в ведийскую эпоху время обозначалось термином rtu-, этимологически тесно связанным с обозначением вселенского закона rta-. Саяна, известный средневековый комментатор Вед, объяснял rtu – как kala «время», «определенное время», «подходящее время», «время, предназначенное для жертвоприношения». Временные значения присутствуют и в этимологически родственных рите словах других индоевропейских народов, ср. лат. articulus или др.-гр. αµαρτη «одновременный» ‹ οµαρτοζ, лат. ritus «ритуал», впоследствии «правило», «обычай». Интересно отметить, что связь со временем присутствует и у русск. закон, этимологически никак не связанного ни с др.-русск. ротой, ни с ведийской ритой, но перекликающегося с ними семантически. Само это слово было образовано от корня кон, род. п. кона«начало, ряд, порядок», др.-русск. конъ«предел», и первоначально обозначало «начало», будучи родственно, в частности, ирл. cinim «я возникаю». Благодаря легшему в его основу корню, слово законоказывается родственным двум понятиям, обозначающим начало и конец некоего временного промежутка – искони«с самого начала» и конец, означающего завершение некого явления [182]. «Вместе с тем вед. rtu-, – отмечает В.Н. Топоров, – необычайно четко выражает идею артикулированностиКосмоса во времени и пространстве (т. е. способность его члениться на части и соединяться в целое), характерную для ведийского взгляда на мир. Вед. rtu – своим значением актуализирует фактор членения целого (напр., времени) через распределениеего частей; оно обозначает элемент, который рассекает континуум на части. „Отсюда – слово могло легко использоваться для обозначения членения длительности временного континуума и, наконец, наиболее очевидного членения – времени года, сезона в том основном континууме, который составляет год“. Тем самым rtu – занимает свое особое место в системе, где глагольный корень r – обозначает организацию континуума, его артикулированность, rta – сферу организованного, устроенного, артикулированного, nirrti – противоположную сферу неорганизованного, неартикулированного (т. е. беспорядок, энтропию), aram – способ должного распределения (ср. arati-, эпитет Агни как распределителяфункций)» [183]. В качестве индоевропейской параллели можно привести древнегреческий термин, который одновременно означает и временную характеристику, и понятие истинности: др.-гр. αρτι «только что», «совсем недавно», «ныне», «сейчас же», а также «справедливо», «правильно», «истинно» [184]. Идея как членения целого на части, так и соединения этих частей в единое целое отчетливо прослеживается и во многих индоевропейских параллелях индийского обозначения вселенского закона: арм. ard (ardu) «структура», «организация», «устройство», «конструкция», исходное и.-е. ar – «соединять», «подходить (друг другу)», «прилаживать» и т. д. (ср. др.-гр. αραρισκω, αρτυνω «соединять», «сплачивать»). С этим глаголом связаны такие убедит параллели вед. rta -, rtu -, как отмеченное у Гесихия αρτυζ или αρτυν, где актуализируется мотив с-хождения, со-ответствия, симпатии, со-глашения, дружбы, ср. тох. А ortum «дружба», otune «дружеский», ortu «друг», «дружеский», из и.-е. ar-tu; лат. artus «сустав», «сочление», «член», articulus то же, но и «узел», «колено», «часть», «раздел», «стадия», «момент», «промежуточное время», in articulo «тотчас», «немедленно» [185]. Идея соответствия, соизмеримости частей целого присутствуют в вед. rta – («годный», «подходящий», «присущий», «свойственный», «правильный»), др.-гр. αρτιοζ «подходящий», «подобающий», αριθµοζ «парный», «четный», αρτιον «четное число», αρτιοτηζ «парность», «четность», «хорошее состояние», «безупречность», αριθµοζ «число», «счет» (ср. др.-ирл. rim «число», др.-сев. rim «счет», др.-в.-нем. rim «ряд», «последовательность», «число», слав. redъ «ряд»). Если значения числа, числового ряда, объективной меры составляют один полюс в развитии идеи соответствия, то другой полюс – эстетическая оценка совокупности этих частей: αρµονια «гармония», но и «соединение», «связь», «порядок», αρµονιοζ «подходящий», «гармонический» [186]. Отмеченная здесь этимологическая связь между понятием вселенского закона и древнегреческим обозначением числа и, в конечном итоге «арифметикой» как наукой об этих числах, позволяет нам понять глубинные корни странной на первый взгляд концепции Пифагора, попытавшегося осмыслить окружающую его Вселенную именно как число и математическими способами вывести закон мироздания. Продолжая далее свои этимологические наблюдения, В.Н. Топоров подчеркивает: «Характерно, что и сама сфера эстетического могла обозначаться тем же элементом ar-t-, ср. лат. ars (artis… artium) „искусство“, „τεχνη“ и т. п., artificium „искусство“, „мастерство“, „техника“ и т. д. (в том числе – „прием“, „способ“, „уловка“, „хитрость“ и др.), artifex „художник“, „творец“, „создатель“, „мастер“ и т. п.; ср., однако, ritus „ритуал“, „обряд“, „обычай“ и др. Пожалуй, уместно отметить различие в эволюции и.-е. ar-t между древнеиндийским (или индоиранским) и древними языками античной культуры Средиземноморья: в первом случае развитие идет в направление выработки углубленной сакральной концепции универсального характера, во втором – актуализируются общеэстетические или измерительно-технические, логические потенции и.-евр. ar-t – (ср. значения „способ“, „метод“, „прием“ и т. п., известные, например, и в германских примерах)» [187]. Если этимологическая связь ведийской риты с понятием эстетики и гармонии подмечена исследователем верно, то указанное различие в развитии и последующем осмыслении исходного индоевропейского корня между индо-иранским и греко-римским ареалами верна лишь отчасти. Действительно, в приведенных в последней цитате примерах из Средиземноморского ареала упор делается на эстетическо-технический аспект, однако по какой-то причине В.Н. Топоров совершенно обошел молчанием как древнегреческую аретэ , так и древнеримскую виртус , восходящие ко все тому же исходному индоевропейскому корню и, как будет показано далее в этой главе, точно также обозначающие начала сакрального порядка в каждой культуре.