Михаил Серяков - Великий закон славян

Это утверждение резюмирует одну из основополагающих идей зороастризма – противопоставление и непримиримую борьбу между служителями праведности (ашаван, артаван) и служителями лжи (дрегвант). Отвечая своему богу, пророк так говорит о себе:

Активно борясь за утверждение на земле истинной (с его точки зрения) веры и основанного на ней устройства человеческого общества, Заратуштра отчетливо осознавал себя как проводника этого закона, о чем красноречиво свидетельствуют следующие его заявления: «А пока я жив, путем Арты-Правды поведу людей» [204]или «Пока могу я и пока есть силы у меня, я готов обучать людей стремиться к наилучшему распорядку (Арте)» [205]. Помимо благих мыслей, Арта даровала своим приверженцам и силы.

Нарушителей договора и приверженцев лжи карал, согласно «Авесте», бог солнца Митра, чье имя, как отмечалось выше, и значило собственно «договор». Рисуемая в «Михр-Яште» картина этой кары сильно напоминает древнерусские представления о судьбе людей, нарушающих роту:

Очевидно, что и в Иране Митра изначально являлся одним из богов – хранителей вселенского закона. Появление у него несвойственных ему на индийской почве функций бога войны следует из религиозной реформы Заратуштры, в результате которой Ахура-Мазда, типологически соответствующий Варуне, стал восприниматься исключительно в жреческом аспекте, а присущие ему карающие функции оказались переданы Митре.

О степени укорененности принципа Арты в сознании древних иранцев свидетельствуют и надписи Ахеменидов. Хотя вопрос о соотношении религии правителей Персидской империи с учением Заратуштры и остается дискуссионным, все же подавляющее большинство исследователей считают, что они не были тождественны друг другу. В свете этого показательной является знаменитая антидэвовская надпись Ксеркса, упоминающая из всех небесных сущностей только верховного бога и Арту: «И среди этих стран была (такая), где прежде дэвы почитались. Затем волею Ахура-Мазды я разрушил это капище дэвов и провозгласил: „Дэвы не должны почитаться“. Там, где прежде почитались дэвы, я благочестиво поклонился Ахура-Мазде и арте. ‹…› Ты, который впоследствии подумаешь: „Да буду я счастлив при жизни, а после смерти – (принадлежащим) арте“, следуй закону, который установлен Ахура-Маздой, почитай Ахура-Мазду и арту по бразманийскому (обряду). Человек, который следует закону, который установлен Ахура-Маздой, и почитает Ахура-Мазду и арту по бразманийскому (обряду), он и при жизни будет счастлив, а после смерти будет (принадлежащим) арте» [207]. Очевидно, что для царственного автора поучения установленный верховным богом закон и Арта были близкими, но не одинаковыми понятиями, придерживаться которых следовало праведному человеку.

Хотя родство между иранской Артой и индийской ритой признается всеми специалистами, полностью ставить знак равенства между этими двумя терминами нельзя. Следует иметь в виду, что осуществленная Заратуштрой религиозная реформа в значительной степени исказила изначальные индоиранские мифологические представления. Она была нацелена на установление абсолютного верховенства Ахура-Мазды в монотеистическом духе, в результате чего автоматически происходило снижение значения всех остальных божественных сущностей, а сами они абстрагировались и схематизировались. Однако, несмотря на устойчивую тенденцию к возвеличиванию Ахура-Мазды в ущерб всем остальным божествам, в «Авесте» изредка встречаются места, указывающие на первоначальное более высокое значение Арты как по отношению к отдельным богам, так и по отношению к верховному богу. Так, например, богиней вод и плодородия там является «Ардвисура Анахита, Артой освященная» [208]. Что касается изначального соотношения Арты и Ахура-Мазды, то о нем свидетельствует не только приводившееся выше красноречивое признание нашедшим путь к верховному богу Заратуштрой своей неспособности окончательно постичь Арту-Правду, но и следующий фрагмент из его священного писания: «И вот мы поклоняемся и тем (мужам) и тем (женам), из сущих, добро („лучшее“) которого (мужа) и которых (жен) в молитве познал Ахура-Мазда от Арты» [209]. Однако к историческому времени от былых отношений остались лишь глухие намеки, и в «Авесте», равно как и в не связанной с ней напрямую надписи Ксеркса, Ахура-Мазда уверенно занимает первое место, оттесняя Арту на второй план.

Если на иранской почве Арта стала как бы верхним срезом некогда единого индоевропейского понятия, то его нижним срезом, фонетически более близким к исходному термину, стало древнеиранское слово рату, которое в зороастрийской традиции означало «домовладыка» и «религиозный судья». Специалисты так говорят об этом многозначном понятии: «Рату – один из зороастрийских терминов, означающих „главный, начальник“ или „судья“. Каждый класс существ (или даже предметов) имеет своего рату. Так, для богов – это Ахура-Мазда, для людей – Заратуштра и т. д. Кроме того, рату означает „измеряющее начало“ и применяется, например, к обозначению частей суток, а соответственно и к особым божествам, олицетворяющим их» [210]. Перечень рату отдельных явлений неживой природы и классов животного мира был приведен в главе 2 части I, а относительно положенных человечеству начальников «Авеста» сообщает следующее: «Какие (это) рату? Для семьи, для рода, для племени, для страны, и пятый – Заратуштра» [211]. Итак, на каждом уровне социальной организации, от масштабов семьи до масштаба всего человечества, люди должны были возглавляться соответствующим рату. Насколько мы можем судить по данным языка, первоначально в руках этого рату сосредотачивалась вся полнота светской и религиозной власти, с помощью которой он должен был устанавливать на Земле божественный порядок Арты и «измерять» поведение подвластных ему людей на предмет соответствия этому порядку. Интересно отметить, что слово, обозначающее вселенский закон, входило, согласно Геродоту, в первоначальное самоназвание иранских племен: «В древнее время эллины называли персов кефенами. Сами же они называли себя артеями (так их звали и соседи)» [212]. Данный факт говорит о том, что иранцы воспринимали себя как носителей вселенского закона на нашей земле.