Борис Соколов - 100 великих тайн Первой Мировой

Сбоку к ракете крепилась длинная деревянная рейка – хвост, служившая для стабилизации в полете. Эти рейки при заряжании вставлялись в пусковые установки – металлические трубки диаметром 25 миллиметров, которые крепились с наклоном вверх к межкрыльевым стойкам истребителей-бипланов. Обычно истребитель нес по шесть-восемь ракет, но иногда их количество доходило до десяти. Ракеты запускались летчиком поштучно или попарно с помощью электрозапала. Пилот осуществлял наведение с помощью простейшего рамочного прицела или просто «на глаз».

Для предохранения от струй раскаленных газов при пусках полотняную обшивку нижнего крыла в районе стоек заменяли алюминиевыми или жестяными листами, а деревянные стойки защищали металлическими накладками.

Максимальная дальность полета ракеты достигала 450 метров, но двигатель полностью выгорал на расстоянии 100–120 метров, а дальше снаряд летел по инерции. Именно на дистанции в 100–120 метров ракета могла гарантированно поджечь вражеский аэростат или дирижабль, но здесь существовал риск столкновения с объектом атаки. К тому же самолет могло зацепить разлетающимися горящими обрывками ткани при взрыве водорода внутри баллона. Для тогдашних аэропланов, обтянутых полотном, пропитанным нитролаком, это было смертельно опасно.

Весной 1916 года первые партии ракет были изготовлены во французских мастерских и установлены на самолеты «Ньюпор-16». 22 мая истребители-ракетоносцы впервые вступили в бой и сожгли ракетами пять из шести немецких привязных аэростатов, осуществлявших наблюдение на фронте в районе Вердена, а сами потерь не имели.

Через месяц такие ракеты появились у англичан, а через два месяца – у русских. Также и немцы, захватив трофейный «Ньюпор» с ракетными установками, стали производить это оружие. У англичан ракеты стояли на истребителях Сопвич «Пап», «Де-Хэвилленд» DH.2 и ночных перехватчиках RAF BE. Немцы же поставили ракеты на истребители «Альбатрос» и «Хальберштадт». Но ракеты стреляли гораздо менее точно, чем пулеметы и авиационные пушки. Ими невозможно было поразить самолет, да и маневрирующие аэростаты и дирижабли были для них очень трудной мишенью. Ни одного цеппелина за всю войну ракетами сбить так и не удалось, поскольку они летали на таких высотах, на которые ракетоносец, более тяжелый, чем обычный самолет, просто не мог подняться. Эффективнее всего ракеты действовали против неподвижных аэростатов наблюдения. Кроме того, истребитель, вооруженный ракетами, сильно терял в скорости и не мог вести маневренный воздушный бой, поэтому при появлении в воздухе вражеских самолетов «охотникам за аэростатами» нередко приходилось отказываться от выполнения задачи и давать залп впустую, чтобы освободиться от лишнего груза и снизить аэродинамическое сопротивление. И воздухоплаватели в конце концов нашли действенное «противоядие» от ракет. Когда наблюдатели замечали приближение к аэростату истребителей противника, стартовые команды с помощью механических лебедок спешно подтягивали «баллоны» к земле. Быстрое вертикальное перемещение со скоростью 5–6 метров в секунду сбивало с прицела вражеских летчиков, а по аэростатам, висящим у самой земли, применение ракет было невозможно, поскольку их пусковые установки могли стрелять только вверх, так как при пикировании ракеты вываливались из пусковых трубок под действием собственного веса.

Аэростатные позиции стали прикрывать зенитными орудиями и пулеметами, а экипажи аэростатов стали брать с собой в кабину ручные пулеметы, что значительно усложнило задачи ракетоносцев. К концу 1917 года эффективность ракетных атак против аэростатов резко снизилась, а потери атакующих истребителей возросли. В 1918 году выпуск неуправляемых авиационных ракет был прекращен.

К началу войны русская армия имела около 100 полевых радиостанций «С и Г» и «РОБТ и Т», а также свыше 30 легких кавалерийских радиостанций «РОБТ и Т» и 20 базисных и крепостных радиостанций. Немецкая армия имела примерно 40 тяжелых и легких радиостанций с дальностью действия 50-300 км, а также несколько автомобильных радиостанций. Британский экспедиционный корпус, высаживаясь на побережье Франции, имел лишь 12 полевых радиостанций.

Однако русское командование неохотно пользовалось радиостанциями. Одной из причин такой настороженности стал легкий перехват и чтение немцами русских радиограмм, в том числе во время неудачной Восточно-Прусской операции. Благодаря этому немцы заранее знали о перемещениях русских частей и их целях. После директивы Верховного главнокомандующего, требовавшей более осторожно пользоваться радиосвязью и запрещавшей передавать нешифрованные радиограммы, радио стали считать основной причиной, погубившей армию Самсонова, и почти перестали им пользоваться. В конце февраля 1915 года пришлось издать новую директиву, где говорилось: «Радиотелеграф является единственным техническим средством связи при нарушении других и пользоваться им надлежит до последней возможности, не боясь потери материальной части, если тем могут быть достигнуты важные результаты в общем ходе боя».

Но и сами немцы на Западном фронте из-за путаницы в шифрах, когда радиограммы почти невозможно было прочитать, часто прибегали к передаче нешифрованных радиограмм, особенно в кавалерии. В 1915–1916 годах в Великобритании, России, Германии и Австро-Венгрии был созданы радиопеленгаторы. Они позволяли путем радиоперехвата контролировать дипломатический радиообмен. В Русской армии при штабах армий были радио-разведывательные группы. Но радио использовалось главным образом для обеспечения связи своих войск и лишь во вторую очередь для выявления каналов связи противника и перехвата передаваемой по ним информации.

Мата Хари (Маргарета Гертруда Зелле) была простой голландской танцовщицей. Сначала она выступала как цирковая наездница под именем «леди Греша Мак-Леод». С 1905 года начинается её громкая слава как танцовщицы «восточного стиля», выступавшей под псевдонимом Мата Хари. Ее услугами как куртизанки не брезговали представители высшего света обеих враждующих коалиций.

В 1916 году у французской контрразведки появились первые указания на причастность Маты Хари к работе на Германию. Узнав об этом, артистка сама явилась во французские спецслужбы и предложила им свои услуги, случайно назвав, между прочим, имя одного из своих любовников, хорошо известного её собеседникам как немецкого агента-вербовщика. В итоге французы отправили её в начале следующего года с незначительной миссией в Мадрид, и подозрения в шпионаже окончательно подтвердились: был перехвачен радиообмен немецкого агента в Мадриде с центром, где тот указал, что перевербованный французами агент H-21 прибыл в Испанию и получил от немецкой резидентуры указание вернуться в Париж (есть вероятность, что радиоперехват был специально рассекречен немецкой стороной, чтобы избавиться от двойного агента, выдав его противнику).