Николай Николаев - 500 великих загадок истории

Порешить его должны были снайперская винтовка; миномет; фауст-патрон; бризантная граната; осколочная граната; взрывчатка, заложенная под железнодорожную колею; «первоклассный яд» (например, бациллы сибирской язвы).

На каждую привычку фюрера британцы находили свой убийственный ответ. Так, они узнали, что Гитлер любил «гонять чаи». Вот только подробности тевтонских чаепитий были им неизвестны. Выпивал ли фюрер поданный ему чай немедленно или же, вторя манерам средневековых монархов, приказывал кому-то пробовать питье? Вдобавок он неизменно пил чай с молоком, а оно, как известно, нейтрализует действие яда.

Неизвестных в задаче прибавлялось… Лишь позднее, когда фюрер уже отравился без всякой посторонней помощи, стал известен его распорядок: он выпивал сперва стакан молока, а потом уж чай, настоянный на травах (молоко он сюда не добавлял, разве что иногда – глоток коньяка).

Пришлось отвергнуть и другие планы, связанные с ядом: Гитлеру то хотели подсунуть отравленную одежду, то уколоть авторучкой, начиненной ядом. В конце концов из всех вариантов остались три.

1. Покушение в Берхтесгадене (неподалеку от этого городка находилось поместье фюрера – Бергхоф). Снайпер мог застрелить Гитлера во время прогулки, а мог разнести фауст-патроном пуленепробиваемый «Мерседес», на котором вождь нации покидал свой особняк. К покушению готовился капитан Эдмунд Беннетт. Он вызвался добровольно. Чтобы незаметно проникнуть в Бергхоф, он решил облачиться в мундир горного стрелка, ведь «большинство пациентов близлежащего госпиталя в Платтерхофе были горными стрелками».

2. Крушение поезда, на котором путешествовал Гитлер. Можно было по-партизански устроить диверсию где-нибудь на отдаленном перегоне, а можно было еще на вокзале замаскировать под нужным вагоном чемодан с взрывчаткой. Гитлер, кстати, побаивался диверсии и, отправляясь в поездку, всегда бросал жребий, чтобы узнать, что выбрать сегодня, поезд или самолет.

3. Бомбардировка Бергхофа. Дело довершают парашютисты. Они расправляются с уцелевшим персоналом и главным виновником диверсантского торжества, буде он жив (вот такой «кабульский вариант» времен Второй мировой).

Британцам удалось довольно точно разведать окрестности Берхтесгадена и разузнать привычки самого Гитлера и его извечной спутницы Евы Браун. Хотя не все донесения были верны: так, в одном из них говорилось, что, когда Гитлер, прибывает в Бергхоф, над его особняком взмывает вверх знамя со свастикой (стяг был виден посетителям, сидевшим в кафе в Берхтесгадене, и его появление означало бы для спецагентов «готовность номер один»).

Вот еще выписка из «секретного досье на члена НСДАП с 1919 года»: «Гитлер – типичная сова. Он никогда не просыпается раньше девяти или десяти часов утра. Сперва к нему заходит цирюльник, затем он совершает прогулку или участвует в совещании. Прогуливается неизменно один, причем ходит очень спокойным, размеренным шагом. Гитлер терпеть не может, чтобы за ним наблюдали. Если он видит эсэсовца, следующего за ним, то кричит: раз вам страшно, то и охраняйте сами себя».

Однако досье не пригодилось. Покушения задумывались легко, но ни одно из них так и не состоялось. В чем же дело? Неужели бомбить Бергхоф было труднее, чем, например, Дрезден? Или вот, казалось бы, подходящий момент. Прогуливаясь по строкам досье и дорожкам Бергхофа, Гитлер отсылает охранника и смело идет вперед. Рядом нет никого. Лишь капитан Беннетт заряжает винтовку, целится, нажимает на курок и скрывается в Платтерхофе среди прочих горных стрелков, поглощающих его, как всякая массовка героя. Но этого не случилось. Пройдясь размеренным шагом еще немного и не встретив «агента 001», фюрер так же неспешно повернул и двинулся в сторону дома. Никто не стрелял ему вслед. Где же хваленые британцы? Что за гамлетовское безволие овладело потомками Шекспира?

Нет, причина не в безволии – в другом. Планируя операцию, англичане постепенно осознали, что для скорейшей победы над Германией им просто необходим во главе ее такой человек, как фюрер. Как иронично выразился тогдашний руководитель отдела «Германия» при руководстве SOE, майор Фильд-Робертсон: «Никто не помог бы нам вести войну успешнее, чем Гитлер. Он сделал для нашей победы не меньше, чем целая армия лучших тайных агентов». Один из историков бесстрастно описывает тогдашнее поведение Верховного главнокомандующего: «Гитлер уединился в своей полевой ставке, постоянно придираясь к военным советникам по поводу тактики и стратегии, и продолжал принимать ошибочные решения».

Стоило ли совершать покушения на «такого» полководца? Полезнее было сохранять ему жизнь до тех пор, пока нацистский режим не капитулирует.

Пройдет год, и фюрер сам покончит с собой, успев до основания разрушить армию и страну.

Был ли он «крупнейшим шпионом Второй мировой войны» или же «внимательным человеком, умевшим по отрывочным сведениям составлять цельную картину происхо дящего»? Этот вопрос по инициативе адвокатской палаты Йокогамы вновь стал весьма актуальным.

В течение последнего 10-летия 10 адвокатов из японского города Йокогама в свободное от основной работы время посвятили себя тщательному изучению всех обстоятельств расследования дела Рихарда Зорге, последующего суда над ним и смертной казни.

Импульсом для, казалось бы, столь неактуального занятия служителям Фемиды послужила развернувшаяся в середине 80-х гг. в японском парламенте дискуссия о проекте закона об антишпионаже. Сторонники такого закона (который в конце концов так и не был принят) приводили при каждом удобном случае пример д-ра Рихарда Зорге и неизменно заклинали: «Такое преступление иностранного шпиона против Японии никогда больше не должно повториться».

Рихард Зорге. 1930-е гг.

Пытливые адвокаты из Йокогамы не удовлетворились столь общими фразами и решили выяснить, а было ли преступление, которое «никогда больше не должно повториться». Конечно же, 10 юристов во главе с г-ном Тосиаки Манабе, ставшим председателем «Комитета Зорге» в Йокогаме, отдавали себе отчет о том, что результат их исследования будет иметь для юриспруденции чисто теоретическое значение и не повлечет за собой никаких практических последствий. Хотя кто знает…

В результате кропотливой работы совсем недавно на свет появился обширный юридический труд, который тут же получил гриф «Для служебного пользования» и был разослан лишь в адвокатские палаты по всей Японии. Причина «закрытия» многостраничного документа, думается, в том, что его авторы пришли к весьма неожиданным для властей выводам. Главный из них – смертный приговор, вынесенный Рихарду Зорге в 1941 г. и приведенный в исполнение 7 ноября 1944 г., был грубой юридической ошибкой. Так г-н Манабе формулирует вывод в устных беседах. В документе же с присущей японцам осторожностью речь идет о «серьезных сомнениях» в правомерности приговора.