Юрий Емельянов - Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

Одержав победу в кровавой Гражданской войне, Советская власть доказала не только то, что она являлась наиболее боеспособной, наиболее организованной силой. Советская власть сумела предложить большинству населения страны более привлекательную альтернативу, чем белое движение и национал-сепаратистские силы. Большевики демонстрировали свою приверженность принципам социальной справедливости, лозунгам "Земля – крестьянам! Фабрики – рабочим!", хотя и проводя суровую политику "военного коммунизма". Их оппоненты также прибегали к жестким методам управления, но они до последних дней Гражданской войны не смогли предложить никакой убедительной программы для преодоления социального неравенства и решения других отчаянных проблем России. Лозунг белых "Россия – великая, единая, неделимая" на практике оборачивался лишь восстановлением дореволюционных порядков, которые были решительно отвергнуты большинством населения в 1917 году.

Присоединившись к Красной Армии, Хрущев к концу 1920 года оказался в стане победителей. Гражданская война востребовала его энергию, предприимчивость, умение общаться с людьми. Ведь даже для того, чтобы подобрать нужных людей, достать материалы для строительного батальона, организовать его работу, обеспечить в нем дисциплину и хотя бы физическое выживание сотен людей в условиях всеобщего хаоса, надо было проявлять недюжинную активность, смекалку, умение управлять людьми. Нет сомнений в том, что победа в Гражданской войне была во многом достигнута благодаря энергии и энтузиазму таких красноармейцев и коммунистов, как Хрущев, даже если они и случайно присоединились к защитникам советского строя.

Возможно, что в обстановке Гражданской войне даже импульсивность Хрущева приносила больше пользы для "красного дела", чем вреда, так как в то время требовалась необыкновенная быстрота в принятии решений и их неординарность. Ошибки же, которые мог совершать Хрущев, вряд ли слишком выделялись на фоне неудачных действий многих других красных командиров. Как и у Хрущева, у них, как правило, не было большого опыта управленческой работы. Они не сильно отличались от Хрущева и по уровню боевой и общеобразовательной подготовки. Выборочное исследование 1920 года показало, что лишь 5% членов партии имели высшее образование, 8% – среднее, 3% были неграмотными, а остальные – "низшее, домашнее, тюремное". (Правда, уровень образования членов партии был выше среднероссийского. К этому времени лишь 1% населения России имел образование выше начального, а свыше четверти населения были неграмотными.)

Впрочем, Хрущев не обладал и "тюремным" образованием, которое имели многие коммунисты, вступившие в партию до 1917 года. Находясь в тюрьмах и ссылках, многие революционеры России, усиленно занимались самообразованием под руководством хорошо образованных марксистов. Такая же учеба велась и в различных марксистских кружках в революционном подполье. С одной стороны, такая учеба зачастую убеждала в том, что в сочинениях Маркса и Энгельса содержатся ответы на все вопросы окружающей жизни. А поэтому, решая различные политические проблемы, начинающие марксисты прибегали не столько к объективному анализу реальности, сколько к поиску цитат из Маркса, Энгельса и их последователей и подгонке фактов под марксистские изречения. Догматическое отношение к марксизму порождало также стремление внедрить в жизнь чисто теоретические схемы, игнорируя общественную реальность, возможности и желания людей. Революционная же направленность марксистского учения нередко истолковывалась для оправдания откровенно нигилистического отношения ко всемирному культурному наследию.

С другой стороны, изучение марксистской теории, которая, по словам Ленина, сводилась к трем составным частям (философской, экономической и политической) и имела три источника (германскую философию, английскую политэкономию и французскую политическую науку), невольно расширяла у учеников марксизма кругозор и помогала им овладевать умением глубоко анализировать реальность. Они учились находить "рациональные зерна" в сочинениях Гегеля и Фейербаха, знакомились с идеями Адама Смита и Давида Рикардо, узнавали об истории революционных движений Западной Европы. Изучая в подпольных кружках, тюрьмах и ссылках "Капитал" Маркса, "Анти-Дюринг" Энгельса, полемику между Каутским и Бернштейном, следя за теоретическими спорами между большевиками и меньшевиками, революционеры приобщались к теоретическому мышлению, учились осмысливать действительность на основе широкого исторического опыта общественного развития, осваивали основы диалектического подхода к реальности. Они старались оценивать то или иное явление в историческом контексте, оценивать его в связи с экономическими, социальными, этно-культурными процессами. Они пытались оперировать абстрактными категориями для обозначения конкретных событий, классифицировать их, обнаруживать закономерности в кажущемся хаосе общественных явлений.

Даже не освоив всю сумму знаний, заключенную в учении Маркса – Энгельса, и лишь поверхностно ознакомившись с трудами выдающихся философов, экономистов, историков, революционеры, благодаря занятиям в марксистских кружках, осознавали важность теории для для определения целей революционного движения и средств их достижения. Освоение теоретического наследия марксизма помогало революционерам преодолевать ограниченность их личного жизненного опыта, сохранять верность провозглашенным принципам социалистической революции, искать научно обоснованные методы достижения этих целей. По словам Сталина, теория служила революционерам компасом, руководствуясь показаниями которого революционеры могли подняться над стихией бунта, чтобы направить рабочее движение для осуществления глубоких общественных преобразований.

Хотя Хрущев постоянно декларировал марксизму-ленинизму, верность идеям, которые отвечали господствовавшему тогда мировоззрению, системе отношений между людьми и методам управления в Советской стране, способ усвоения этого учения коренным образом отличался от того, как изучали коммунистическую идеологию люди с дореволюционным партийным стажем. В отличие от них, Хрущев не занимался в подпольных марксистских кружках. Он не распространял марксистскую литературу в рабочей среде, а, стало быть, не научился убеждать сомневавшихся, предлагая им хорошо усвоенное им знание коммунистической теории. Он не был знаком с историей РСДРП и знал лишь понаслышке о борьбе партийных фракций и группировок. До революции он никогда не участвовал в идейно-политических диспутах, которые велись в марксистских организациях.