Юрий Емельянов - Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

Впоследствии Хрущев неоднократно повторял свою версию этих событий. Из нее следовало, что он убеждал Маленкова в том, что действия Берии представляют опасность для партии и страны. Хрущев писал: "Я не раз говорил Маленкову: "Неужели ты не видишь, куда идет дело? Мы идем к катастрофе. Берия подобрал для нас ножи". Маленков мне: "Ну, а что делать? Я вижу, но как поступить?" Я ему: "Надо сопротивляться, хотя бы в такой форме: ты видишь, что вопросы, которые ставит Берия, часто носят антипартийную направленность. Надо не принимать их, а возражать".

Хрущев утверждал, что после этого разговора, Маленков стал сопротивляться предложениям Берии, получая в этом поддержку Хрущева, а также других членов Президиума. Хрущев утверждал: "Так получилось подряд на нескольких заседаниях". Хотя никаких фактов в пользу этого утверждения Хрущев не привел, он заявлял, что якобы после провала нескольких своих предложений Берия "стал форсировать события. Он уже чувствовал себя над членами Президиума, важничал и даже внешне демонстрировал свое превосходство". (Последняя фраза выглядит не очень убедительной: вряд ли Берия стал "важничать", если он несколько раз потерпел поражения на заседаниях Президиума.) Хрущев писал: "Мы переживали очень опасный момент. Я считал, что нужно срочно действовать, и сказал Маленкову, что надо поговорить с другими членами Президиума по этому поводу".

По словам Хрущева, первый его разговор с Ворошиловым прошел неудачно: маршал стал восхвалять Берию. Тогда Хрущев решил, что Ворошилов просто испугался провокации, исходя из того, что Хрущев близок к Берии. Лишь после второго разговора Ворошилов поддержал Хрущева.

Хрущева быстро поддержал и Сабуров. Каганович же, сначала постарался выяснить, кто выступает за смещение Берии, но, узнав о расстановке сил, выступил в союзе с Маленковым и Хрущевым. Хотя Первухин не сразу поддержал выступление против Берии, он затем согласился с Хрущевым. Хрущев писал, что Молотов "полностью со мной согласился", но спросил относительно позиции Маленкова.

Почему все члены Президиума ЦК вдруг решили поддержать действия против Берии? В своих воспоминаниях Хрущев не рассказывал, какие аргументы он использовал в своих беседах со своими коллегами по Президиума ЦК. Не говорил он и о том, как он предлагал поступить с Берией. К сожалению, никто, за исключением Микояна, не оставил личных воспоминаний об этих беседах. Микоян же вспоминал, что утром 26 июня Хрущев навестил его на даче и сообщил ему о намерении выступить против Берии. Микоян писал: "Я слушал внимательно, удивленный таким поворотом дела в отношении Берии после такой дружбы, заметной всем. Я спросил: "А как Маленков?" Он ответил, что с Маленковым он говорил: они же давнишние большие друзья. Я знал это. Мне было трудно во все поверить, ибо, если Маленков – игрушка в руках Берии, и фактически власть в правительстве не у Маленкова, а у Берии, то как же Хрущев его переагитировал?"

"Хрущев сказал, что таким же образом он уже говорил и с Молотовым, и с остальными. Я задал вопрос: "Это правильно, что хотите снять Берия с поста МВД и первого зама Предсовмина. А что хотите с ним делать дальше?" Хрущев ответил, что полагает назначить его министром нефтяной промышленности. "Правда, – сказал я, – он в нефти мало понимает, но имеет организаторский опыт в руководстве хозяйством, как показала война и послевоенное время". Добавил также, что при коллективном руководстве он сможет быть полезным в смысле организаторской деятельности".

Если подобное предложение вносили Маленков и Хрущев в своих беседах с другими членами Президиума, то не столь уж удивительно, что они поддержали его. Поскольку это предложение исходило от двух членах господствующего триумвирата, остальные члены Президиума были готовы поддержать самых влиятельных руководителей. Кроме того, из своего политического опыта члены Президиума знали, что соперничество между ведущими руководителями – вещь обычная и в данном случае речь шла не об исключении Берии из руководства страны, а лишь о понижении его по должности. От таких перемен могли лишь выиграть те, кто находился вне триумвирата. Они были заинтересованы в разрушении триумвирата, в рамках которого решались важнейшие вопросы, а остальным членам Президиума лишь оставалось поддержать принятые тройкой решения. У ряда членов Президиума могли быть свои причины быть недовольным Берией. Инициативы, с которыми он выступал и которые они поддержали, пока не принесли каких-то существенных позитивных результатов и свидетельствовали об их непродуманности.

Но, наверное, решающим в их желании ослабить позиции Берии был страх перед ним. Берия неоднократно демонстрировал коллегам, что все знает о них, благодаря слежке агентов МВД. Даже в обыденном общении Берия старался запугивать своих собеседников. Позже министр нефтяной промышленности Н.К.Байбаков вспоминал: "Зная Берия по совместной работе более 10 лет, я не помню случая, чтобы какой-нибудь разговор по телефону или при личной встрече проходил в спокойных тонах. Как правило, он любил выражаться нецензурными словами, оскорблял словами, вроде таких: "переломаю ноги", "переломаю ребра", "посажу в тюрьму", "пойдешь в лагерь", "свалю с вышки, на которой сидишь" и так далее.". От человека, который заявлял, что он "убрал Сталина", можно было ожидать чего угодно, в том числе и организации дворцового переворота. Поведение Берии могло запугать людей, но не прибавляло ему популярности. Вероятно многие хотели бы ограничить его власть и иметь дело с более лояльным коллегой на посту министра внутренних дел. В то же время многие члены Президиума не были готовы к аресту Берии. Да и сам Хрущев утверждал, что в это время с Берией "можно было бороться сугубо партийными методами".

По словам Хрущева, лишь Молотов понял, что отставкой Берии нельзя ограничиться, заявив: "Берия очень опасен, и я считаю, что надо пойти на более крайние меры". "Может быть, задержать его для следствия?". По этой версии получается, что решение арестовать Берию пришло в голову Хрущеву и другим лишь после беседы с Молотовым. Однако личный секретарь Маленкова Суханов считал, что и без совета Молотова его шеф планировал арест Берии.

Все эти переговоры и встречи не могли пройти мимо внимания Берии, которому подчинялась личная охрана членов Президиума. Кроме того, в их квартирах стояли подслушивающие устройства. Берия, который, по выражению Хрущева, "вербовал" его и Булганина, не был уверен в них. Позже Булганин рассказывал, что за пару дней до 26 июня, находясь в кабинете Маленкова, Берия сказал про него и Хрущева: "Они хитрят. Поднялись в квартиру, а потом уехали на дачу". На это Булганин ответил: "Дома было очень жарко, вот и поехали на дачу". "Брось, – ответил Берия, – ты и в квартиру не заходил, спустился в лифте, не заходя в квартиру, и поехал на дачу, а Хрущев, тот действительно зашел и за тобой следом поехал". Казалось бы, обыденные передвижения членов Президиума ЦК между местом работы, квартирой и дачей находились под пристальным вниманием Берии и вызывали его подозрения, которыми он делился с Маленковым. Не исключено, что Берия исходил из того, что Хрущев и Булганин затевали какую-то свою опасную для него игру.