Дмитрий Матяс - Христианское человеколюбие. В чем его смысл?

Новозаветная мораль должна была выдвинуть такие нормы, которые не только были бы приемлемы для всех приверженцев новой религии, но и способствовали их сплочению между собой.

Проповедь «всеобщей любви» в немалой степени содействовала решению этой задачи, и она постепенно заняла центральное место в формирующейся христианской морали. Требовалось дать значительно более расширенное толкование и самого понятия «ближний». Попытки этого встречаются в различных текстах Нового завета. В Евангелии от Луки рассказывается, что на прямой вопрос о ближнем Христос ответил притчей следующего содержания: человека из племени иудеев избили и ограбили разбойники, оставив еле живым на дороге. Мимо прошли, не оказав помощи, священник и левит, оба иудеи. Ехал самарянин, представитель племени, к которому иудеи относились враждебно, увидел потерпевшего и сжалился над ним, оказал помощь, не считаясь ни со временем, ни со средствами. Окончив рассказ, евангельский Христос спрашивает: кто из этих троих был ближний попавшемуся разбойникам? И, получив ответ: «Оказавший ему милость», сказал: «Иди, и ты поступай так же» (Лук. 10, 29–37).

В данной притче, которую часто пересказывают современные церковники, довольно легко просматривается подмена предмета обсуждения. Вместо ответа на вопрос: «Кто мой ближний?» евангельский Христос разъясняет: «Как ты можешь стать ближним для другого?» Вместе с тем притча показывает, что христианство в период своего становления не могло не считаться с чисто земными чувствами людей, определявшимися реальными условиями жизни. Оно не могло еще сказать иудею: твоим ближним является всякий человек — и грек, и римлянин, покоривший твою землю, как не могло сказать этого и представителю любого другого порабощенного племени. Поэтому христианство еще не отвергало общечеловеческого понимания слова «ближний» в смысле: близкий чем-то человек, сделавший и делающий приятное, полезное. Это было вполне приемлемо для верующих того времени.

Одновременно в христианстве складывалась и приобретала ведущее значение другая формула, которая способствовала внутреннему сплочению новой церкви как организации. Она гласила: все верующие в Христа — ближние между собой. Так, автор апостольского послания к Га латам пишет: «Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса… Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3, 26–28). Следует заметить, что в этой формуле имелось определенное гуманистическое содержание, так как христианство все же в какой-то мере уравнивало язычника с иудеем, раба со свободным, женщину с мужчиной. Но уравнивало не в действительности, а лишь перед богом. По мысли новозаветных авторов, всех христиан объединяли «один Господь, одна вера, одно крещение» (Еф. 4, 5).

Наряду с этим христианство изначально выражало неприкрытую вражду ко всем тем, кто не хотел принять новую религию. Тексты Нового завета полны открытых угроз и проклятий в их адрес: «…врагов же Моих тех, которые не хотели, чтобы Я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо Мною» (Лук. 19, 27); «…если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших» (Иоан. 8, 24); «…кто не будет веровать, осужден будет» (Мар. 16, 16); «…кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема» (1 Кор. 16, 22). Второе послание апостола Иоанна, которого церковь неизменно именует «апостолом любви», запрещает даже впускать в дом и здороваться с теми, кто не признает учения Христа (стих 10).

Тем самым христианство, именующее себя «религией любви», уже изначально вносило размежевание между людьми не по их реальному положению в обществе, не по их нравственным, деловым и другим человеческим качествам, а по признаку их отношения к богу. Оно посылало проклятия не по адресу действительных врагов народных масс, рабовладельцев и палачей освободительных движений, а по адресу лишь «врагов божьих», противников новой религии, которые в практической жизни могли быть вполне благородными, высоконравственными людьми. И это не пустые словесные угрозы. В результате превращения христианства в господствующую религию христианские церкви приобрели огромную силу и власть. Свое могущество они использовали для беспощадной расправы с идейными противниками, в том числе и внутри христианства. Примеров тому не счесть. Достаточно вспомнить хотя бы длительное преследование старообрядцев со стороны Русской православной церкви, инквизицию, направленную против как свободомыслия, так и еретических движений.

В условиях победившего социализма стало практически невозможным проповедовать открытую вражду к инаковерующим и неверующим. Советские люди в своем абсолютном большинстве, каких бы убеждений в вопросе религии они ни придерживались, чувствуют себя братьями по классу, товарищами и соратниками по борьбе за торжество идеалов добра и справедливости в нашей стране и во всем мире. Под влиянием произошедших перемен христианские проповедники в нашей стране пытаются по-новому переосмыслить библейские изречения, преподнести их в форме, приемлемой для изменившегося сознания верующих. Понятие «ближний» сейчас истолковывается в максимально широком смысле. Так, православный богослов, давая собственную оценку известной уже читателю евангельской притче о самарянине, пишет: «Господь велит нам в каждом человеке видеть своего ближнего» [25] Журн. Москов. патриархии, 1969, № 12, с. 33. . Такой вывод вовсе не вытекает из новозаветного текста, но зато он больше соответствует духу нашего времени. Так же расширительно пытаются толковать понятие «ближний» и баптистские проповедники, заявляя, что надо любить «все человечество, всех людей, живущих на земле, независимо от расы, национальности, социального положения, образования» [26] Братский вестн., 1962, № 3, с. 31. .

Новый характер складывающихся в мире отношений между людьми вынуждена учитывать и католическая церковь. Она не может не считаться с тем, что пролетарские идеи о равенстве и братстве всех людей труда привлекают на свою сторону все новые и новые массы населения во всех уголках земли. Поэтому католическая церковь тоже стремится придать своим нравственным принципам видимость высочайшей гуманности, человечности. Папа римский Павел VI в речи на заключительной сессии второго Ватиканского собора говорил о том, что церковь несет «прежде всего — любовь; любовь к людям нашего времени таким, каковы они есть, там, где они есть, любовь ко всем» [27] Цит. по: Журн. Москов. патриархии, 1966, № 3, с. 64. . Небезынтересно заметить, что это высказывание главы католической церкви воспроизвел на своих страницах печатный орган Русской православной церкви, тем самым признав его соответствие православной точке зрения.