Александр Платонов - Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х

Хоть и подраненным, но живым вернулся из Адыгеи майор Гусак. 4 ноября, в ходе многоэтапной операции, выманив главаря банды Цыпинова с телохранителями в Саратов, группа захвата УБТ с местными чекистами осуществят их арест. Кровавый бандит, промышлявший разбоями в основном в регионах России и раздававший часть награбленного добра своим землякам, слыл у них «Робин Гудом». Поэтому, когда до Саратова Цыпинова в первый раз схватят в родном районе, оставшиеся на свободе бандиты воспользуются этой «народной любовью» и, соберут около пятисот селян. Вооружённые вилами и топорами, они окружат сельсовет, куда доставили главаря банды и освободят его из-под стражи. Члены оперативно-боевой группы, впервые столкнувшись с подобной массовостью, не решатся открыть огонь по «мирным» жителям. Мало того, с трудом пробившись через разъярённую толпу к автомашинам, один из сотрудников будет разоружен, а майор Гусак получит ранение руки вилами. [378]Учтя эти просчёты, захват вооружённых пистолетами Цыпинова и его телохранителей в Саратове члены ОБГ проведут в моментальном и жёстком режиме. Попытка «дёрнуться» главаря, в своё время с автоматом врывавшегося вместе с членами банды на заседание ВС Адыгеи, закончится выбитым ему глазом. [379]Сотрудников АОБГ нашего Управления и ОБТ МБ Адыгеи наградят орденами и медалями. Майору А. И. Гусаку вручат одну из самых почитаемых у ветеранов войны медаль «За отвагу».

Война с бандитами – войной, но нельзя было забывать и о незаконно томящихся в застенках Лефортово и Матроской тишины руководителях Верховного Совета и активных защитников «БД», включая моего боевого товарища Александра Бульбова. Встретился с В. И. Илюхиным. Тот поднимал общественность страны на освобождение из плена своих соратников. В рамках этой работы, помня о том, что и у Никиты Михалкова его друг Александр Руцкой также арестован, решил «напрячь» известного режиссёра-актёра. Родные Никиты Сергеевича сообщили, что он в Нижнем Новгороде заканчивает съёмку фильма, и передали номер его телефона в гостинице. Поздно вечером, наконец, дозвонился до мэтра, который, внезапно обрадовавшись этому, не давая мне слова сказать, протараторил: «Александр Михайлович! Я сам звонил, но Вас не было на месте. Очень прошу Вас срочно подъехать в Нижний Новгород, чтобы дать консультации по образам чекистов, снятых в моём фильме «Утомлённые солнцем». С руководством МБ я договорюсь, а проездные и гостиничные мы оплатим». С трудом, прервав Михалкова, я ответил: «Никита Сергеевич. Были бы съёмки в Москве, то обязательно приехал. Но сейчас не до этого. Кроме обвала резонансных убийств, надо и незаконно арестованных защитников Конституции, включая Вашего друга Александра Руцкова, вызволять из СИЗО. Нужна Ваша помощь, чтобы поднять общественность на их защиту от неправедного суда». Внезапно на том концу провода разразилась какая-то сбивчивая тирада из слов оправдания. Михалков стал объяснять мне важность окончания фильма, являющегося для него главным событием жизни. В конце концов, добившись от него заверений, что он «позвонит, кому следует», разговор мы закончили. На душе остался горький осадок от такой «готовности» Михалкова выручить своего недавнего друга. Эта горечь и разочарование во внутренних качествах известного актёра усилятся во мне, когда в дальнейшем просмотрю широко разрекламированный «эпохальный» фильм. Дешёвые трюки с омерзительными физиономиями чавкающих при еде чекистов-костоломов и ползающими по их лбам мухам, чередовались со сценами репрессий и культа личности Сталина. На мой взгляд, фильм был сделан не для граждан России, а именно для зарубежной публики стран Запада, так как его сценарий полностью соответствовал их искажённым представлениям о русском народе и «кровожадном тиране». Поэтому и получил Михалков за такой исторический опус от Запада кино-премию, став «оскароносцем». Жаль, но он так и не понял, что драма чекистов зо-х годов заключалась во вспыхнувшем новом витке жесточайшей классовой борьбы на фоне успешно осуществлявшихся глобальных предвоенных реформ в промышленности и сельском хозяйстве. К сожалению и в органах безопасности найдутся тогда тысячи «швондеров». Подстрекаемые к массовым репрессиям сложившейся огромной кастой бюрократов-управленцев из числа скрытых троцкистов в органах партийной и советской власти, они проявят чрезмерную «активность» в арестах наряду с реальными врагами и невинных людей. За это впоследствии их самих расстреляют за нарушение законности. В этом-то поучительность трагедии того времени. Моя последняя встреча с Михалковым состоится у него в кабинете, когда мы с Весёловым проезжая мимо по делам зайдём, чтобы забрать книги. В приёмной навстречу нам поднялся весь «в коже» моложавый мужчина-секретарь. Обращала на себя внимание его женская подкраска. Жеманным жестом и растягивая слова, он попытался нас не пустить, заявляя о занятости мэтра. Но, обойдя толи мужика, толи бабу, постучав в дверь для приличия, я зашёл к Михалкову. Выйдя из-за стола, он извинился и возвратил книги. Разговор как-то не задался, да и мне надо было возвращаться на службу. Расстались сухо. Через некоторое время по телевизору покажут как Никита Сергеевич, согнув голову примет от того, кого он называл «всенародным пьяницей», одну из государственных наград. Ну, а Союз кинематографистов России начнут сотрясать скандалы, связанные с нецелевым использованием ранее государственной собственности. Создаст, теперь уже его брат Андрей Кончаловский для Запада ещё один фильм-комедию «Курочка ряба», в котором сельский русский народ предстанет в образе спивающихся лентяев и дебилов-оборванцев. Сам же Никита Сергеевич сварганит довольно реалистичную картину «Жмурки», в которой великолепно сыграет вора «в законе», вводя в ужас опять-таки заграничного и нашего зрителя от кровавого беспредела бандитов. Вот и весь сказ о Михалкове. [380]Хотя его дело продолжит режиссёр Звягинцев. В фильме «Левиафан» Россия вновь предстанет чудовищем в лице якобы циничных и продажных русских, умеющих лишь пьянствовать, материться и прелюбодействовать. В народе говорят: «Свинья везде грязь найдёт». Ну, а ряд мэтров выступят с письмом «о свободе мата». Дожили.

Пока мы с Гусаком отсутствовали в командировках, «пофигисты» отдела распоясались, устраивая пьянки по любому поводу. Увольняющийся мой заместитель смотрел на это сквозь пальцы и власть в отделе начал прибирать к рукам полковник Тараканов, имевший все признаки алкоголика. В день его рождения к нему в кабинет после обеда зайдёт начальник Управления, чтобы лично поздравить. К тому времени уже изрядно принявший на грудь Тараканов от избытка чувств попытался облобызать генерал-лейтенанта Семёнова. Позор удалось затушевать, но как оказалось ненадолго. Игнорируя мои распоряжения, Тараканов приехав на службу с «бодуна», оказался в одном лифте с генералом Брагиным. Жёсткий разговор с руководством закончился увольнением Тараканова «по собственному желанию». В очередной раз «снаряд-водка» выбила из нашего строя, в общем-то, сильного профессионала, который мог бы ещё помочь в деле сдерживания волны бандитизма.