Дмитрий Волкогонов - Сталин

Ход его мыслей, а часто и прямые рассуждения сразу же улавливали Молотов, Каганович, Ежов, быстро выдвигающийся Маленков... Сталин не был Цезарем и не носил одеяний триумфатора, красных сапог, как альбанские цари. Его почести, казалось, не достигли, как у Юлия Цезаря, "человеческого предела". И прежде всего потому, что Сталин нередко ежился в своей солдатской шинели, как бы ощущая невидимые взоры своих потенциальных недоброжелателей. Только их полное устранение безоговорочно укрепит его положение. Нужна была крупная акция. Массированный удар по притаившимся недоброжелателям, скрытым врагам и оппозиционерам оправдает, по мысли Сталина, многие провалы и просчеты в его хозяйственной политике, ликвидирует его потенциальных врагов. После войны Молотов добавил: Сталин, уничтожая врагов, смотрел далеко - он уничтожил тех, кто в войне с фашизмом мог стать на сторону Гитлера.

Сталину казалось, что он дождался своего часа. Отныне, даже в потенции, даже мысленно, никто не сможет посягнуть на его цезаристское единовластие. Трагедия приближалась. Решение зрело и окончательно оформилось, когда он был вдали от Москвы, в Сочи, где мог спокойно обдумать пути дальнейшего упрочения своего единовластия. Прочитав немало книг о деспотах, Сталин тем не менее многого не знал. Если бы он взял томик Гая Светония, описавшего деспотизм Тиберия, то мог бы вычитать такие строки: "Угодливость была ему так противна, что он не подпускал к своим носилкам никого из сенаторов ни для приветствия, ни по делам. Когда один консулер, прося у него прощения, хотел броситься к его ногам, он так от него отшатнулся, что упал навзничь. Даже когда в разговоре или в пространной речи он слышал лесть, то немедленно обрывал говорящего, бранил и тут же поправлял. Когда кто-то обратился к нему - "государь", он тотчас объявил, чтобы более так его не оскорбляли. Кто-то другой назвал его дела "священными" и говорил, что обращается к сенату по его воле; он поправил его и заставил сказать вместо "по его воле" - "по его совету и вместо "священные" - "важные"443. Как же далеко вперед ушел Сталин от Тиберия! Но, впрочем, оценить этого "вождь" не мог, ибо Светонием свой ум не засорял...

25 сентября 1936 года они с Ждановым (который на XVII съезде партии стал секретарем ЦК и быстро вошел в доверие к Сталину) направили из Сочи на имя Молотова, Кагановича и других членов Политбюро телеграмму:

"Мы считаем абсолютно необходимым и спешным, чтобы тов. Ежов был назначен на пост народного комиссара внутренних дел. Ягода определенно показал себя явно неспособным разоблачить троцкистско-зиновьевский блок. ОГПУ отстает на четыре года в этом деле. Это замечено всеми партийными работниками и большинством представителей НКВД".

Сигнал был дан. Чудовищный, страшный сигнал. Едва ли кто мог предположить, как много будет обнаружено после него в нашем Отечестве "шпионов", "вредителей", "диверсантов", "террористов", просто "двурушников". Можно даже подумать, что не они жили среди нас, а мы - среди них! А мы поем: "...я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!" Сталина недавний процесс над Зиновьевым и Каменевым ободрил: народ горячо поддержал государственное обвинение. Еще не состоялся суд, не известны обстоятельства дела, а печать, радио дружно скандируют: "Уничтожить гадов!", "Смерть врагам!", "Никакой пощады двурушникам!". Сталин почувствовал, что он добился многого: отобрал истину у народа, превратил его в толпу, за которую теперь будет думать только он сам. Возможно, это преступление Сталина, а у него их длинный ряд, одно из тягчайших.

Помните, "вождь" еще в 1933 году предсказывал, что "контрреволюционные элементы" могут "зашевелиться". Так и произошло! Речь шла уже не просто об унижении народа культовым уродством, а о чем-то большем и страшном. Трагедия надвигалась. Рана будет чудовищно страшной. Вот уже сколько лет она никак не может полностью зарубцеваться...

Глава 6

Эпицентр трагедии

Обнаружилось, что мы

живем в мире преступления...

Н. Бердяев

Наступал новый, 1937 год. В Москве, других городах, тысячах сел и деревень огромной страны шла обычная в новогодние праздники суматоха: в клубах и тесных квартирах украшались елки, ребята клеили самодельные гирлянды, шли последние приготовления в кружках художественной самодеятельности, которые тогда были на каждом предприятии, в колхозе, школе. Мужчины запасались одной-двумя бутылками "Московской"; в магазинах крупных городов можно было купить и хорошее вино, "для женщин". В последние год-два выбор гастрономии на прилавках и в витринах продовольственных магазинов не мог не радовать покупателей. В новогоднем номере "Правды" 1937 года, например, была напечатана небольшая заметка "Праздничные покупки", в которой сообщалось: "Разнообразные вина - от советского шампанского до муската, сотни сортов колбасных и рыбных изделий, торты, пирожные, фрукты - все это в большом количестве покупали вчера в магазинах москвичи. Тысячи агентов "Гастронома", "Бакалеи" и других продовольственных магазинов были заняты доставкой на дом покупателям различных продуктов к новогоднему праздничному столу..."

В наркоматах, крайкомах, обкомах, райкомах завершали "подбивку" итогов года: нужно было рапортовать. А сказать народу было о чем: в минувшем году введен в строй Харьковский станкостроительный завод, торжественно открыт Камский целлюлозно-бумажный комбинат, начато строительство Соликамского магниевого завода, в Армении дала промышленный ток Конакарская ГЭС, завершен ввод Мурманского рыбного комбината, сотен других, больших и малых производственных объектов. Количественные показатели (но отнюдь не качественные) впечатляли. Было о чем докладывать Сталину. Даже образованный лишь в 1936 году Наркомат оборонной промышленности, не выполнивший план по многим показателям, направил "вождю" рапорт: "Оборонная промышленность будет лучшей в стране". Отчеты наркомов Кагановича, Микояна, Любимова радовали Сталина: не только железнодорожный транспорт, но и легкая, местная промышленность, торговля, наконец, дали немалую прибавку. Пусть все знают, что Сталин слов на ветер не бросает. Ведь по его указанию было принято решение сделать 1936 год ударным: прирост производства средств производства предусматривался на 22%, а предметов потребления - на 23%. По его же указанию "Правда" поместила передовую "План подъема благосостояния народа", где указывалось, что слова "великого вождя" "жить стало лучше, жить стало веселее" никогда не расходятся с делом444. Пусть еще раз все убедятся в справедливости этого лозунга.

Пульс страны бился ускоренно и мощно. Шли годы, а революционный энтузиазм, полудивший заряд от октябрьского генератора, повторюсь еще раз, не иссякал. Не иссякла еще и вера. Жили еще бедно. Без конца объявлялись "ударные" декады, ставились производственные рекорды, печать пестрила именами ударников труда А. Стаханова, А. Бусыгина, Е. Виноградовой, М. Виноградовой, М. Дюканова, П. Кривоноса, М. Мазая, А. Гургенидзе, С. Хачатряна, О. Ходжаева, Н. Сметанина, многих, многих других. Социалистические будни были аскетическими и суровыми, но страна в целом - устремленной в будущее.