Макс Хастингс - Битва за Фолкленды

Не успела прозвучать мысль о вероятном военном унижении Аргентины, как любые рассуждения об этом стали совершенно неуместными. В 9 часов вечера во вторник, многозначительным до трагичности тоном, ставшим в те дни визитной карточкой заявлений Министерства обороны, исполняющий обязанности офицера по связям с общественностью, Йэн Макдоналд, сообщил по телевидению о потере эсминца «Шеффилд» и о гибели «Си Харриера» над Гуз-Грин. Всегда нерешительное Министерство тут же поспешило подвергнуть корректуре трансляцию из расположения оперативного соединения, откуда ободряющим тоном сообщали о счастливом спасении большинства членов команды. Вместо этого Макдоналд провозгласил: «Существует вероятность каких-то потерь, понесенных при этом. Но подробности нам сейчас пока неизвестны».

Когда новость просочилась в палату общин, члены парламента ринулись в помещение, дабы послушать разъяснения Нотта о потерях и полюбоваться на ошеломленную миссис Тэтчер рядом с ним. Похоже, только крайние левые испытывали гнусное злорадство по поводу случившегося. Хвастливый тон и самоуверенность, царившие в руководстве по поводу кампании до сих пор, мигом испарились. Неожиданно сомнение охватило все стороны: оно оказалось настолько сильно, что миссис Тэтчер совершенно нетипично для себя велела Левину отправляться на телевидение и успокоить страхи, взбудоражившие общественность. Газеты, восторженность которых по поводу войны до сих пор не ведала границ, вдруг узнали ее цену. «Дэйли Мейл» поместила первую страницу в черную рамку. На Даунинг-стрит премьер-министр поразила собственный штаб всплеском эмоций в отношении полученного известия. Она всегда говорила им, что больше всего страшится услышать о гибели одного из кораблей. Теперь такое случилось, и она была очевидно потрясена. В такие моменты на всем протяжении войны она будет подниматься к себе наверх и сама писать письма с соболезнованиями родителям погибших в боях военнослужащих.

Потеря «Шеффилда» повлекла за собой усиление, а не снижение энтузиазма военного кабинета в отношении дипломатии. Впервые со 2 апреля Тэтчер ощутила потребность заручиться поддержкой полного кабинета. В среду, 5 мая, он собрался на чрезвычайную сессию и заслушал мрачные выводы по поводу обстановки, сложившейся на войне. Флот оказался несомненно уязвимым перед лицом низколетящих ракет и, хотя считалось, будто у Аргентины осталось всего три единицы «Экзосет», никто не мог утверждать это безоговорочно. К тому же, как считалось, по крайней мере одна вражеская подлодка безнаказанно действовала где-то в непосредственной близости от места расположения флота. На Левина обрушились вопросы. Каковы были наши меры противодействия «Экзосет»? Почему их столь решительным образом не хватило? Почему флот так приблизился к островам? Не следует ли отвести авианосцы? Вновь и вновь повторялось извечное: уверен ли он, что высадка удастся? Левин спокойно шел по минному полю вопросов, умело скрывая то, какую травму нанесла потеря «Шеффилда» военно-морскому ведомству. Десант, передвигавшийся на борту лайнера «Канберра», по-прежнему оставался на острове Вознесения. В распоряжении руководства все так же наличествовали разные варианты. Вудвард, конечно же, пересмотрит свою стратегию. Левин выражал уверенность в способности военно-морских сил достигнуть поставленных целей. Однако политики неожиданно принялись оглядываться по сторонам в поисках выхода: их вера в ВМС поколебалась.

Как 2 апреля, миссис Тэтчер вновь обходила стол в кабинете, по ходу дела выслушивала мнения и записывала имена высказывавшихся. Аргументы Пима, прежде бывшие досадными препятствиями на пути славы, теперь казались многим лучом надежды. Все то и дело поминали Перу. А если принять переходную администрацию третьей стороны? Удастся ли скормить палате общин туманные ссылки на самоопределение в долгосрочной перспективе? Будет ли сбалансированный отвод войск тем, что они и подразумевали с самого начала? Кабинет Тэтчер оставался примечательным образом единым на всем протяжении войны. В отличие от военного кабинета у членов его почти отсутствовала пища для внутренних раздоров и было, безусловно, мало оснований не соглашаться с коллективно представляемым им мнением военного кабинета. С самого начала министры горой стояли за оперативное соединение, а потому теперь дружно развернулись в сторону плана Белаунде Терри, каковой заслуживал принятия в принципе. Отклонились от общей линии только два министра — лорд-канцлер, лорд Хейлшем, и министр по вопросам охраны окружающей среды, Майкл Хеселтайн. Оба считали политический риск уступок куда перевешивающим любой военный. Все знали, что честолюбивый Хеселтайн надеется в будущем заполучить лидерство в партии. Миссис Тэтчер с подозрением относилась к его мотивам теперь, точно так же, как не верила в истинные побуждения Пима, когда тот выступал против в военном кабинете.

На следующий день в палате общин премьер-министр к большому удовлетворению оппозиции заявила, что правительство дало «очень конструктивный ответ» на перуанские предложения. Теперь она могла пренебречь параллельными «соображениями» ООН, в общих чертах доведенными до нее Парсонзом. «Если они будут приемлемыми и внушающими доверие, их надо уточнить применительно к временному графику и поступательному контролю за развитием событий». И все же теперь премьер не отмахивалась от ООН со своей обычной прежде решимостью. Пим подчеркнул факт восстановления им командных позиций путем высказывания симпатий в адрес рекомендации Дэйвида Оуэна и Дениса Хили по поводу согласия на попечительство ООН — большая уступка со стороны британцев. Как выразился Пим, «это — возможность, и в итоге она может оказаться весьма и весьма приемлемой». «Хенераль Бельграно» и «Шеффилд» готовились превратиться в настоящие жертвы, принесенные на алтарь мирного процесса. Наконец-то голуби в Министерстве иностранных дел получили шанс отправиться в полет.

Они уже парили гордой стайкой, когда хунта свалила их хорошим зарядом дроби. Уничтожение «Шеффилда» необычайно повысило боевой дух. Агенты вели лихорадочные поиски возможности закупить «Экзосет» где-нибудь на черном рынке. Коста Мендесу велели потянуть время. План Белаунде Терри, как заметил тот, слишком уж походит на схему Хэйга. Аргентина сочла нужным отдать предпочтения в переговорном процессе не Лиме, а ООН в Нью-Йорке, где, как она считала, в конечном счете удастся найти более твердую опору своему делу. Из всех ошибок в расчетах, допущенных Коста Мендесом, эта оказалась самой катастрофической. Если бы в тот четверг он выбрал вариант Белаунде Терри, глава МИДа Аргентины приобрел бы больше, чем мог мечтать в феврале и, вероятно, спас бы жизнь своего правительства. Пим пришел в ярость. Выступая в палате общин в четверг вечером, он заявил, что, если бы не хунта, «прекращение огня могло наступить бы уже через несколько часов». На вопли своих «заднескамеечников» он ответил только: «Если одна фаза дипломатических усилий и закончена… другая фаза уже началась и идет в Нью-Йорке».