Вячеслав Дашичев - «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы

Цейтцлер : Я тоже не могу этого постигнуть. Я все еще думаю, что, может, это не так, что он, возможно, лежит там тяжело раненный.

Фюрер : Нет. Это так. Русские сейчас прямо... Они немедленно будут отправлены в Москву, предстанут перед ГПУ и их принудят отдать приказ, чтобы северная часть котла также сдалась в плен [473]. Шмидт все подпишет. Кто не имеет мужества ступить на путь, на который в конце концов ступает каждый человек, тот не имеет также силы противостоять этому. Он попадает в душевный транс. У нас слишком много развивался интеллект и слишком мало твердость характера...

Цейтцлер : Это абсолютно необъяснимо.

Фюрер : Не скажите! У меня было письмо... Белов получил письмо. Я могу его показать вам. В нем он пишет: относительно людей я пришел к следующему заключению — и дальше указывается: «Паулюс — под вопросом; Зейдлитц: пал духом; Шмидт: пал духом».

Цейтцлер : О Зейдлице я тоже слышал плохое.

Фюрер : И ниже: «Хубе — человек!». Конечно (можно было бы сказать, что было бы) лучше, если б Хубе остался там, а другие вышли из окружения. Однако, хотя после всего этого ценность людей сейчас нам не безразлична, в войне в целом нам нужны мужчины. Я твердо убежден, что Хубе выйдет. В германской империи в мирное время ежегодно от 18 до 20 тысяч человек предпочитали добровольную смерть, даже не будучи в подобном положении.

В данном случае этот человек мог видеть, как 50—60 тысяч его солдат умирают и мужественно обороняются до последнего, и как мог он сдаться большевикам?! Ах, это...

Цейтцлер : Это нечто такое, что совершенно непостижимо.

Фюрер : Но первое (подозрение у меня еще раньше возникло). Это было в то время, когда он запрашивал, что ему теперь делать [474]. Как он мог тогда вообще делать такой запрос? Следовательно, в будущем каждый раз, если какая-либо крепость будет осаждена и начальник гарнизона получит требования о капитуляции, он первым делом станет спрашивать: что ему теперь делать?.. С какой легкостью он это сделал! [475]Или Бекер: он запутался со своим вооружением, сделал... и после этого застрелился. Как это просто сделать! Пистолет — это же легкая штука. Какое малодушие испугаться его! Ха! Лучше дать себя похоронить заживо. И именно тогда, когда он точно знал, что его смерть явилась бы предпосылкой удержания других котлов. Теперь, когда он подал (такой пример), нельзя ждать, чтобы солдаты продолжали сражаться.

Цейтцлер : Тут нет никаких оправданий. Он обязан был раньше застрелиться, как только почувствовал, что нервы могут отказать.

Фюрер : Если отказывают нервы, все равно не остается ничего другого (как сказать): я ничего не мог больше сделать,— и застрелиться. В этом случае можно было бы сказать: человек вынужден застрелиться, подобно тому как (раньше полководцы) бросались на меч, если они видели, что сражение проиграно. Это само собой понятно. Даже Вар приказал своему рабу: теперь убей меня.

Цейтцлер : Я все еще думаю, они, может быть, так и поступили, и (только русские утверждают), что всех взяли в плен.

Фюрер : Нет!

Энгель : Странно,— смею сказать,— что они не указали (что Паулюс был взят в плен, будучи тяжело раненным). В таком случае они могли бы впоследствии объявить, что он умер от ран.

Фюрер : Имеются ли точные сведения о ранении?.. Трагическое уже случилось. Оно должно быть предостережением.

Энгель : Не все фамилии генералов могут совпадать.

Фюрер : В эту войну никто больше не получит звание фельдмаршала. Все это будет сделано только после окончания войны. Не видав вечера и хвалиться нечего [476].

Цейтцлер : Была настолько полная уверенность в окончании, что его последняя радость...

Фюрер : Конечно, можно было предполагать, что конец будет героическим.

Цейтцлер : Иначе нельзя было и думать.

Фюрер : Как же можно было иначе действовать в таком окружении людей?! Ведь тогда бы я должен был сказать, что идиот тот солдат, который рискует своей жизнью, постоянно жертвует своей жизнью. Если спасует какой-нибудь маленький человек, это я еще пойму.

Цейтцлер : Командующему войсками это гораздо легче. По нему все равняются. Ему все же легче застрелиться. Простому человеку это труднее сделать.

Фюрер : Если маленький червяк, на которого валятся все беды, в подобном случае скажет,... и сдастся в плен, то это я пойму. Но я должен сказать: как героически... это нельзя оспаривать. Конечно, и многие немцы!.. и что мы, с нашим действительно таким духовно стойким офицерским корпусом, с нашими высокобоеспособными солдатами и нашим оружием, превосходящим в конечном счете русское, не можем добиться этого. Мы же всегда превосходили противника, не считая Сталинграда. Как только я сегодня ночью услышал об этом, я немедленно приказал Путткамеру уточнить, действительно ли все уже стало обнародовано. Если бы об этом еще не передали по радио, я немедленно приостановил бы это. Мне это потому так досадно, что из-за одного-единствешюго слабовольного, бесхарактерного человека перечеркнуто мужество столь многих солдат и теперь этот человек сделает это. Представьте себе: он прибудет в Москву, и вообразите себе эту «крысоловку»! Там он подпишет все. Он будет делать признания и составит воззвания. Вот увидите: теперь они пойдут по пути бесхарактерности до предела, докатятся до глубочайшего падения. Тут можно сказать так: одно зло неизбежно всегда влечет за собой новое зло.

Энгель : Еще один вопрос: завтра майор Цицевитц должен сделать (сообщение о Сталинграде) для нашей и зарубежной прессы. Не следует ли отказаться от этого?

Фюрер : Нет...

Энгель : Я говорю об этом потому, что, естественно, уже теперь ставятся вопросы и среди них вопросы... Лучше, если только в самых общих...

( Фюрер )... Просочились ли сведения об этом,— точно нельзя сказать, это невозможно твердо установить. Но у солдат на первом месте всегда стойкость характера, и если мы не создадим ее, если мы станем выращивать только чистых, интеллектуальных акробатов и атлетов, тогда у нас никогда не будет людей, которые действительно могут выдержать сильные удары судьбы. Это является решающим.

Цейтцлер : Да, и в генеральном штабе. Я в первый раз произвел одного офицера для поручений в офицеры генерального штаба, хотя он не прошел подготовки в генеральном штабе. Во время отхода дивизии он проявил прекрасные способности генштабиста. И ничего, что он окончил лишь восьминедельные курсы. Он начал сразу успешно работать. Я тут же распорядился: отныне ты офицер генерального штаба.

Фюрер : Да, нужно брать отважных, мужественных людей, которые готовы (пожертвовать даже своей жизнью), как каждый солдат жертвует собой. Что такое «жизнь»? Жизнь... народ; отдельная личность должна умереть. Что остается от отдельного человека? Это народ. Но как может человек испытывать страх перед той секундой, когда он может освободиться от земных тягот, если долг не удержит его в юдоли печали. Ну... Они сообщают, что Паулюс тоже пленен. Я хочу различать: пленен или пропал без вести. Если они ворвались и взяли без борьбы, то тогда речь идет о пленении. В других случаях надо сообщать как о пропавших без вести...