Вячеслав Дашичев - «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы

Соотношение людских ресурсов держав антифашистской коалиции и стран «оси» (по данным на 1940 г., в млн.)

*Данные на 1939 г.

**К началу войны население Британской империи, включая метрополию, насчитывало 535 млн. человек (см.: «Британская империя». М., 1943, стр. 5).

Стратегическое положение Германии в центре Европы между великими державами также не благоприятствовало ей в ведении мировой войны. «Тот факт,— писал бывший начальник германского генерального штаба Бек,— что мир и прежде всего Европа в результате дальнейшего развития техники и вторжения Германии в мировое хозяйство стал более тесным, неблагоприятно отразился на возможностях Германии вести войну на одном фронте или войну против двух противников и, самое главное, чисто сухопутную войну» [585]. Окруженная со всех сторон вооруженными силами великих держав, Германия не могла иметь той свободы стратегических действий, какой потенциально располагали ее противники.

Стремление преодолеть противоречие между непомерно широкими завоевательными планами и ограниченными возможностями для их осуществления обусловило характерные особенности теории и практики германского фашизма и милитаризма.

1. Создание жесточайшей фашистской диктатуры для внутриполитического и внешнеполитического обеспечения агрессии.

2. Полная централизация неограниченной исполнительной, законодательной и военной власти в руках одного лица — «вождя» третьей империи для подготовки и ведения войны.

3. Тотальное подчинение всех материальных и духовных сил народа целям войны и их централизованное распределение и использование.

4. Создание совершенного орудия агрессии.

5. Ставка на поочередный разгром основных противников Германии в «молниеносных» войнах.

6. Широкое применение принципов «тотальной» войны.

Все эти положения, рассматривавшиеся германскими милитаристами в совокупности как «рецепты победы», оказались полностью несостоятельными и принесли правящим кругам Германии результаты, противоположные ожидавшимся.

Фашистская государственная система покоилась на порочных, человеконенавистнических, обскурантистских идеях. Расовая теория и практика господ и рабов — это страшное порождение империалистического вандализма XX в.— не могли служить сколько-нибудь надежной политической основой гитлеровского режима и его внешней экспансии. Они пришли в непримиримое противоречие с интересами народов Европы и других континентов, с требованиями прогресса человечества. Убогая идейная платформа фашизма, его завоевательная программа, антикоммунизм, агрессивность и жестокость, ставка на насилие порождали все новых и новых врагов Германии. Это чрезвычайно ограничило возможности гитлеровской стратегии.

Система стратегического руководства фашистской Германии, основанная на принципе совмещения всей политической власти и полководческой деятельности в руках одного диктатора, открыла самый широкий простор для волюнтаристских, оторванных от жизни решений, для произвола в области стратегии. Задуманная германскими милитаристами как эффективное и решающее средство достижения успеха в вооруженной борьбе, она со временем приобрела самые уродливые формы. В ходе войны Гитлер все больше и больше концентрировал власть в своих руках. Страдая патологической манией величия, безграничным самомнением и властолюбием, проникнутый мистической верой в свою «миссию», он возомнил, что перед его волей нет преград. В декабре 1941 г. в дополнение к своим функциям «вождя германского народа и верховного главнокомандующего» он принял на себя еще командование сухопутными войсками.

Весь громадный пропагандистский аппарат Геббельса, как и командная верхушка вермахта, изо дня в день внушали немцам, что Гитлер «гений», «величайший полководец всех времен», непогрешимый человек; они требовали беспрекословною повиновения «фюреру», слепой веры в его чуть ли не «святость».

В конце концов и сам Гитлер поверил в свою непогрешимость. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что ряд важных решений был принят им вопреки мнению его видных военных советников. В одном из показаний после войны Йодль особо выделил следующие решения такого рода [586].

1. При нападении на Норвегию — план захвата Осло и Нарвика, выполнение которого военные советники ставили под серьезное сомнение, настолько он был рискованным.

2. План прорыва через Арденны на Абвиль в период Западной кампании, навеянный генералом Манштейном и принятый вопреки мнению генерального штаба сухопутных войск о целесообразности нанесения главного удара на правом крыле Западного фронта через Центральную и Северную Бельгию.

3. Приказ об удержании зимой 1941/42 г., в период контрнаступления Советской Армии под Москвой, жесткой обороны, вопреки мнению Гальдера и Браухича, которые предлагали отвести войска на зимние позиции к Днепру, чтобы избежать полного развала фронта.

Эти и некоторые другие факты убедили Гитлера, что он может принимать стратегические решения, не считаясь часто с мнением военных специалистов. Так было, например, в период сталинградских событий, когда он отдал приказ об удержании позиций на Волге до последнего солдата. Это еще в большей мере усиливало волюнтаристский, авантюристический характер фашистской стратегии.

С другой стороны, стратегическое руководство вермахтом все более выливалось в мелочную опеку войск, подчас до полков включительно, со стороны некомпетентного в военных вопросах главы государства и вооруженных сил.

В ходе войны вокруг Гитлера создалась атмосфера раболепия, угодничества и страха. Чтобы не вызывать гнева и раздражения «фюрера», ему докладывались нередко фиктивные данные, в которых желаемое выдавалось за действительное. Это в сильной степени подрывало возможность правильных решений.

Одной из самых характерных особенностей гитлеровского стратегического руководства являлось отсутствие чувства реальности, недооценка сил и боевых качеств противника. Это самым пагубным образом отразилось на стратегии фашистской Германии. Сказать, что противник силен, умен, искусен, считалось в вермахте чуть ли не пораженчеством. Необъективность, предвзятость, чванливость при оценке сил и боевых возможностей Советской Армии явились одной из важнейших причин тяжелых катастроф немецко-фашистских войск. Парадоксально, что на протяжении двух лет войны против Советского Союза германское командование не могло избавиться от этой болезни. Лишь после Курской битвы оно стало более трезво смотреть на вещи.