Павел Терешкович - Этническая история Беларуси XIX — начала XX века

Акцентируя внимание на роли социальной инженерии в формировании современных наций, Э. Хобсбаум в то же время подчеркивает, что это не означает возможности конструирования наций буквально из ничего. Более того, с его точки зрения, далеко не все национальности и языки (лингвистические группы) должны иметь независимое будущее, т. е. стать полноценными нациями [357, с. 35, 36]. Есть три критерия, которые позволяют на практике классифицировать народ как нацию. Во-первых, это связь с государством, существующим или существовавшим достаточно долго в недавнем прошлом. С этой точки зрения не возникает никаких сомнений в существовании английской, французской, (велико-)русской или польской нации-народа. Во-вторых, это существование долговременной и стабильной группы культурной элиты, владеющей письменным национальным литературным и административным языком. Именно это было основанием итальянского и германского движений за создание национального государства. В обоих случаях национальная идентификация имела сильно выраженный лингвистический характер, хотя национальным языком (литературной нормой) владело ничтожное меньшинство населения. В-третьих, это реальная способность к экспансии, в данном случае, способности внедрить в сознание населения идею о его коллективном существовании. «Остальные кандидаты на получение национального государства, — заключает Э. Хобсбаум, — однозначно не исключаются из списка претендентов, но они не имеют однозначных шансов в этой борьбе» [357, с. 38].

Особый интерес представляет замечание Э. Хобсбаума относительно научной этики исследований истории наций. Ссылаясь на известную фразу Э. Ренана о том, что «искажение истории представляет собой составную часть существования нации», Э. Хобсбаум еще раз подчеркивает элемент искусственного мифотворчества в процессе становления наций. Исходя из этого, он заявляет, что историк, не имеющий права на искажение прошлого, не может быть националистом. Историки должны «оставлять свои убеждения пред входом в библиотеку или рабочим кабинетом» [357, с. 13].

К числу современных представителей «модернистской» школы относится британский исследователь Джон Броили, автор фундаментального труда «Национализм и государство» [337]. Он предлагает оригинальное видение национализма как формы политической стратегии, вызванной и направленной на решение одной из важнейших социально-психологической проблемы — утраты чувства общинности в результате непреодолимого раскола между обществом и современным государством. В одной из своих последних работ «Государство и национализм» [336] Дж. Броили постулирует, что национализм не может быть понят вне контекста государства и наоборот. Свои научные принципы он характеризует как «государственно-ориентированные и модернистские» [336, с. 32]. Это означает, что нация не имеет сколько-нибудь значимой домодерной истории, в качестве реальной группы, обладающей идентичностью и самосознанием, способным, в свою очередь, привести к созданию «нации-государства». Нация — это сугубо современное политическое и идеологическое явление, формирующееся в тесной связи с территориальным, суверенным и демократическим государством. Национальные чувства и доктрины могут играть определенную роль в возникновении национальных движений, однако часто они возникают и при отсутствии каких-либо значительных домодерных этнических сантиментов и идеологий. Более того, подобные чувства и доктрины скорее являются продуктом мифотворчества самих национальных движений [336, с. 49].

Дж. Броили считает возможными два варианта соотношения нации и национализма. С одной стороны, модернизация создает нации как самостоятельные группы, а они в свою очередь производят национализм. С другой стороны, модернизация провоцирует формирование национализма или, точнее, оппозиционной интеллигенции, которая производит и использует национализм для создания нации-государства, а оно в свою очередь производит сознание национальности. При этом на первой стадии формирования наций-государств в XIX в. образование государства предшествовало распространению массовой национальной идентичности. В XX в., когда существование наций-государств стало нормой, народная национальная идентичность могла предшествовать формированию нации-государства [336, с. 50].

Наибольший интерес в работах Дж. Броили представляет анализ роли различных социальных слоев и групп в процессе становления наций. В качестве таких групп он выделяет «традиционный» правящий класс (аристократию, религиозную иерархию), средний класс (предприниматели, мелкая буржуазия), рабочий класс, крестьянство, бюрократию и интеллигенцию.

Дж. Броили отмечает, что национализм часто ассоциируется с политическими изменениями в пользу новых элит. Поэтому чаще всего традиционный правящий класс противодействует национализму. Однако это далеко не всегда так. В Польше, Венгрии и Японии аристократия, особенно среднего уровня противостояла существующему государству от имени нации. Кроме того, во всех трех случаях существенную роль сыграло многочисленное бедное дворянство [337, с. 26].

Позиция традиционных религиозных властей во многом схожа с земельной аристократией. Как правило, церковная иерархия враждебна радикальному и секулярному по своей сути национализму. Однако в ряде конкретных случаев, например, ирландском, румынском и греческом, религиозные и националистические лидеры противостояли общему врагу. Более того, часто сами идеи национализма излагались при помощи религиозной терминологии. А большинство населения в итоге относилось к национальности и религии как к чему-то неразделимому [337, с. 28].

В отношении к предпринимателям-капиталистам Дж. Броили отмечает, что понимание их в качестве наиболее заинтересованной в замещении доминирующих традиционных классов социальной группы, и, следовательно, и в национализме разделяется как марксистами, так и немарксистами. Цель этой группы — создание крупных современных конституционных государств, представляющих собой масштабные зоны свободной торговли и наиболее оптимальных для быстрого индустриального развития. Вместе с тем, отмечает Дж. Броили, очевидно, что в венгерском и польском случаях предприниматели не играли существенной роли. А в колониальных обществах буржуазия часто противодействовала национализму из-за боязни, что в будущем такой режим может ограничить свободу предпринимательства. Даже в таких случаях как германский и итальянский, предприниматели занимали достаточно противоречивую позицию и их поддержка объединению была относительно незначительной. В целом, констатирует Дж. Броили, предприниматели поддерживают национализм лишь в тех случаях, когда он отвечает их сиюминутным и конкретным интересам. Чаще всего это защита уже достигнутых позиций в экономике. Предположение, что бизнес-интересы способны повлиять на формирование долгосрочного национального движения, является не более чем мифом [337, с. 30]. В целом представители аристократии, предпринимательских кругов и церковной иерархии могут делегировать лидеров или оказать финансовую поддержку национальному движению, но сами по себе они не способны придать ему массовый характер.