Александр Кравцевич - Белорусы: нация Пограничья

Шляхта, которая стала главным объектом репрессий российских властей, в большинстве поддержала польскую идею. Хоть при этом следует отметить значительную роль интеллигенции шляхетского происхождения среди лидеров белорусского движения. Однако дворянство как социальная группа не могло стать главной силой белорусского движения.

Духовенство, которое сыграло заметную роль в национальных процессах европейских народов в XIX в., также оказалось несостоятельным в плане поддержки белорусского движения. Ликвидация унии и самостоятельной греко-католической церкви (1839 г.) имела огромное значение для белорусской истории. Исчез важнейший маркер самоидентификации, который отличал белорусов-униатов от русских-православных и поляков-католиков.

Приходское духовенство постепенно русифицировалось, а его авторитет после грубого вмешательства государства в дела церкви заметно упал. Абсолютное большинство представителей духовенства того времени можно отнести к сторонникам идеологии «западноруссизма», которая воспринимала Беларусь частью России. В определенной степени это был идеологический аналог феномена «краевости», достаточно распространенный среди местной шляхты.

Наибольшие шансы для распространения белорусская идентичность имела в среде интеллигенции крестьянского происхождения. Об этом свидетельствует активное участие в белорусском движении народных учителей.

Следует признать, что российскому правительству так и не удалось в конце XIX — начале XX в. добиться доминирования русской культуры на белорусских территориях. В какой-то мере это можно считать цивилизационным поражением. Основы польского нациостроительства в «Северо-Западном крае» не были подорваны. Борьба между польским и русским национальными проектами значительно затрудняла реализацию более позднего белорусского проекта.

Пограничье, которое стало исторической судьбой, присутствует и в культурной жизни современной Республики Беларусь. Диалог/конфликт цивилизаций ощущается, например, в сфере культуры памяти. Она чрезвычайно важна для процессов национальной идентичности и совсем не случайно оказалась в центре общественного внимания на рубеже XX и XXI вв.

Следует заметить, что борьба различных политик памяти на белорусских землях началась почти сразу же после их захвата Российской империей. В конце XIX — начале XX в. в работах М. Довнар-Запольского и В. Ластовского оформилась национальная концепция истории народа и страны. В период БССР историческая наука оказалась в плену коммунистической идеологии. Ей противостояла лишь память людей, переживших социальные и военно — политические катастрофы первой половины XX в. Именно индивидуальная память помогала белорусам противостоять исторической политике государства. Только в конце 80— начале 90-х гг. XX в. началось постепенное освобождение памяти от советских идеологем.

Сегодня уже не существует Советского государства, но следы его идеологии не сложно увидеть в культуре памяти постсоветской Беларуси. В первую очередь, это стремление государства вернуть утраченный идеологический контроль над историей и памятью. Наиболее ярко это проявляется в истории Второй мировой войны, которую официальная историография в полном соответствии с советской идеологией называет «Великой Отечественной войной советского народа».

Анализ разделов о последней войне в школьных учебниках по истории позволяет говорить о возвращении советских концепций и идеологем. В рамках доминирующей исторической политики происходит реанимация советского образа прошлого. Однако в историографии, представленной негосударственными научными изданиями и работами членов Белорусского исторического общества, существует и развивается дискурс «Второй мировой войны», связанный с тенденциями развития европейской историографии. Этот дискурс способствует осознанию белорусами своей принадлежности к европейской истории и цивилизации.

Следует отметить, что в дискурс «Второй мировой войны» органично вписываются результаты анализа устной истории жителей западного и восточного Пограничья Беларуси. Для большинства опрошенных война была трагедией, обусловленной столкновением советского и гитлеровского тоталитарных режимов. В этой войне белорусы не были среди победителей...

Ситуация, которая сложилась в культуре памяти Республики Беларусь, заставляет вновь говорить о цивилизационном Пограничье страны и народа. Результат столкновения различных политик памяти, противостояния науки и официальной исторической политики может существенно повлиять на проблему идентичности и перспективы цивилизационной принадлежности белорусской нации.

Carpentier J., Lebrun F. Historia Europy. Warszawa, 1994. S. 95.

Латен — археологическое название памятников культуры, оставленных кельтами -раннеисторическим народом Центральной и Западной Европы, известным с V в. до н.э.

Максимов Е.В., Петрашенко В.А. Славянские памятники у с. Монастырск на Среднем Днепре. Киев, 1988. С. 71-72; Славяне и их соседи в конце І тысячелетия до н.э. первой половине І тысячелетия н.э. // Археология СССР. Москва, 1993. С. 33.

Археалогія Беларусі : У 4 т. Т. 2. Жалезны век і ранняе сярэднявечча. Мн., 1999. С. 260.

Ильютик А. Селище Дедново на Березине // Старажытнасці Бабруйшчыны. Бабруйск, 1998. С. 30.

Рябцевич В.Н. Нумизматика Беларуси. Мн., 1995. С. 105.

Godłowski K. Przemiany kulturowe i osadnicze w południowej i środkowej Polsce w młodszym okresie przedrzymskim i okresie rzymskim. Wrocław, 1985.

Клімчук Ф. Заходнепалескі этнонім гідуны // Беларусь у сістэме трансеўрапейскіх сувязяў у І тысячагоддзі н.э. Мн., 1996. С. 43-45.

Tyszkewicz Lech A. Hunowie w Europie. Wrocław, 2004. S. 33, 40, 82-88.

Dewis N. Europa. Rozprawa historyka z historią. Kraków, 2001. S. 250.

Carpentier J. Lebrun F. Historia Europy. Warszawa, 1994. S. 95.

Гісторыя Беларусі: У 6 т. Т. 1. Старажытная Беларусь: Ад першапачатковага засялення да сярэдзіны XIII ст. Мн., 2000. С. 131.

Археалогія і нумізматыка Беларусі: Энцыклапедыя. Мн., 1993. С. 313, 513.

Manteuffel T. Histotia powszechna. Średniowiecze. Warszawa, 1995. S. 113-115.

Devis N. Europa. S. 327-328.

Всего установлены четыре цикла демографического развития Европы: первый — IX — XIV вв. (IX — X начало роста, XIII — наивысший пункт возрастания, вторая половина XIV в. — спад); второй XV — XVIII вв. (XV в. — начало роста, XVI в. — вершина, XVII в. — спад). Третий цикл: начался около середины XVIII в., рост населения был задержан первой и второй мировыми войнами; четвертый цикл, уже в глобальном измерении, начался после второй мировой войны; см. Cameron Rondo. Historia gospodarcza świata. Warszawa, 1996. S 24.