Альберто Анджела - Один день в Древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы

Эти ужины, как мы уже говорили, являются необходимым элементом жизни элиты. Но остальная часть населения, 90 процентов жителей Рима, ужинает безыскусно и скромно.

Удары дверного молотка раздаются во входном коридоре и отзываются эхом в большом атриуме. Раб-привратник спешит открыть дверь. Распахнув створки, он видит перед собой два роскошных паланкина с гостями, опущенные носильщиками на землю. Встреча гостей обставляется с большой торжественностью: им подставляют обитую ковриком скамеечку для ног. С царственной неспешностью пара сходит с носилок. Войдя в дом, супруги следуют за рабом, который указывает им путь. Как во всяком «домусе», длинный входной коридор выходит здесь в просторный атриум с бассейном для сбора дождевой воды. Только здесь все гораздо больших размеров. Это в самом деле один из самых крупных особняков Рима, знаменитый своим огромным перистилем с длиннейшей колоннадой, обрамляющей сад. В саду поместились просторная живая беседка, несколько фонтанов, подлинные греческие статуи из бронзы и даже небольшая рощица, в которой парами гуляют павлины.

Войдя в атриум, гости отдают свои салфетки (как того требует бонтон), и их усаживают. Хозяйские рабы снимают с гостей обувь и омывают им ноги ароматной водой. Пока они заняты этим, женщина рассматривает имплювий в поисках какого-нибудь недостатка, о котором можно посудачить потом с приятельницами, или идей для обустройства собственного дома. Проемы между колоннами закрыты длинными красными портьерами, ниспадающими вниз в изящной драпировке. На поверхности воды плавают розовые лепестки, из которых по воле ветерка составились причудливые фигуры. Качаются на воде и изящные фонарики в форме лебедей, их колышущиеся огоньки отражаются в водном зеркале. Оригинальная идея, которую женщина берет на заметку для своих ближайших пиров.

Взгляд ее мужа устремлен в пустоту, возможно, он сейчас обдумывает приветствие, с которым предстоит обратиться к хозяину дома, сенатору, так неожиданно пожелавшему его видеть, отведя ему ни много ни мало роль последнего приглашенного. Привилегия, за которой, вероятно, скрывается просьба о финансовой или политической поддержке. А учитывая его прочные позиции в торговле дикими зверями с Ближнего Востока (он привозит даже таких редких животных, как тигры и носороги), можно ожидать также, что хозяин планирует устроить игры в Колизее, получив от него живой товар по сходной цене…

Пару приглашают проследовать в банкетный зал. Их специально ведут так, чтобы по пути показать все ключевые места в доме. Как в краткой обзорной экскурсии, они проходят перед большим семейным сейфом, затем мимо изысканной мозаики в домашнем «кабинете» (tablinum) , где также хранится историческая реликвия: меч одного из военачальников Ганнибала «или, может, даже его самого», который один из предков сенатора захватил на поле битвы близ Замы, сражаясь плечом к плечу со Сципионом. Остановка всякий раз длится считаные мгновения, комментарии показывающего дорогу раба-мажордома (nomenclator) лапидарны, но слова хорошо взвешены и производят должный эффект. Нередко в этом доме, как на ювелирной выставке, расставляются столы с серебряными графинами и блюдами.

Звуки музыки, сначала далекие, но затем все более громкие, говорят гостям о том, что триклиний уже близко. Наконец они выходят в знаменитый перистиль, еще хорошо освещенный солнечными лучами. Их взгляду открываются все его прославленные чудеса. Жена поражена мужественной красотой юноши, неподвижно стоящего в центре сада. Он кажется обнаженным: не пикантный ли это сюрприз, заготовленный для пира? Сделав несколько шагов, она обнаруживает, что на самом деле это бронзовая статуя греческого героя, с ниспадающими локонами, зубами из сияющего серебра и алыми губами из медной амальгамы… Несомненно, эту скульптуру привез из Греции какой-то другой знаменитый предок сенатора.

Наконец, пройдя последний поворот этого частного «клуатра» [45], гости подходят к триклинию. Он находится близ сада, даря пирующим вид на этот райский зеленый уголок, ровно посередине которого стоит прекрасная статуя. Триклиний необычайно просторный, каждый квадратный сантиметр поверхности стен украшают фрески с мифологическими сценами, сельскими пейзажами и архитектурными мотивами. Помещение украшают также гирлянды из благоухающих цветов. В центре установлен низкий круглый стол, сервированный серебряными кубками и блюдами с легкими закусками, к которым уже успели приступить другие приглашенные.

Гости возлежат на хорошо нам известным «трех ложах» триклиния, то есть ложах, расположенных вокруг стола в форме буквы «П». Ложа изысканного голубого цвета с большими желтыми подушками на каждое место. Они сделаны с небольшим уклоном от центра к ногам с тем, чтобы гостям удобно было обращаться с едой.

Напольная мозаика выполнена на классический для триклиния сюжет: объедки рыбы, лангустов, раковины, кости… Одним словом, на земле символически изображены остатки пиршества.

Триклиний – это не только обеденный зал. Он как бы представляет разные части света: потолок – это небо, стол с трехместными ложами и гостями – земля, пол – царство мертвых… За стеной, между колоннами, расположились пять музыкантов, играющих на флейтах, лирах и бубнах, создавая приятный музыкальный фон.

По знаку раба-мажордома они делают паузу и заводят торжественный мотив, чуть ли не свадебный марш, под звуки которого и входит последняя пара. Сенатор, возлежащий на центральном ложе рядом с молодой женой, приветственно поднимает руку и радушно улыбается вошедшим. Остальные приглашенные прерывают разговоры и оборачиваются в их сторону. Тут и мужчины, и женщины разного возраста. Наш гость узнает среди приглашенных секретаря городского префекта – ключевую фигуру (даже в большей степени, чем его начальник) для получения особых разрешений на проведение игр в Колизее. У него красавица-жена с нордическими чертами лица. Ее светлые волосы уложены по последней моде – в высокую прическу с локонами. Впрочем, не исключено, что это парик. Толстая дама с черными волосами, тяжелым макияжем, пухлым ртом и искусственной «мушкой» над губой занимает одна почти половину триклиния. Это жена влиятельного патриция, расположившегося неподалеку. Поражает ее прическа, еще более монументальная, чем у северянки, настоящая «папская тиара», усеянная золотыми звездами и даже драгоценными камнями. Короткими пальцами с заостренными кончиками ногтей она теребит висящую на шее массивную золотую подвеску.

Номенклатор-мажордом называет имена гостей и их титулы. Многие изображают на лице одобрение, смешанное с удивлением, – скорее формальное, нежели реальное.