Борис Акунин - Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век

Постоянное стремление двигаться дальше и дальше на восток объяснялось тем, что, приходя на новое место, добытчики через некоторое время начисто истребляли там соболей, куниц, горностаев – и приходилось искать новые угодья и новых данников, которые платили бы ясак пушниной.

Обычно такие разведывательные группы (они назывались ватагами) устраивались по принципу артели, где у каждого была своя доля. Часто в пай входил и местный воевода, давая припасы или людей.

«Чертеж Сибирской земли» Петра Годунова (1667). Юг здесь наверху, поэтому «царство Китайское» выше сибирских рек

Если посмотреть по карте, как русские первопроходцы осваивали Сибирь, мы увидим странные зигзаги. Объяснялось это тем, что перемещались в основном по рекам – на лодках или на санях. Так было проще и быстрее, чем продираться через тайгу.

Основные открытия произошли в царствование Алексея Михайловича, в довольно короткий отрезок времени. Вот несколько главных экспедиций, благодаря которым на мировой карте появилась северо-восточная часть Евразии.

Из незадолго перед тем основанного Якутска «письменный голова» (начальник воеводской канцелярии) Василий Поярковв 1643–1646 гг. совершил огромный трехлетний поход, целью которого было приведение в подданство новых племен. Таким образом, экспедиция – нечастый случай – была не коммерческой, а казенной. В ней участвовало 133 человека. Они спустились по Лене на плоскодонных дощаниках до реки Алдан, повернули на юг, волоком перетащили ладьи в приток Амура реку Зею, добрались по ней до самого Амура и достигли Тихого океана. Оттуда Охотским морем снова поднялись на север и так вернулись в Якутск.

За время долгого пути отряд потерял почти две трети состава в боях с туземцами и от лишений – во время одной особенно тяжелой зимовки людям даже пришлось поедать мертвецов («приели человек с пятьдесят»). Зато привезли много соболей и проложили путь на Дальний Восток следующим ватагам.

Походы Василия Пояркова и Ерофея Хабарова. А. Журавлев

В 1649 году из того же Якутска промышленник Ерофей Хабаров, вступив в долю с воеводой, сыскал более удобный путь к Амуру. Экспедиций у Хабарова было две: первая небольшая и разведывательная, нашедшая удобные волоки, а вторая уже крупная, в полтораста человек с тремя пушками, растянувшаяся на несколько лет. Амурский край показался русским достойным завоевания. Климат там был мягкий, земли пахотные, леса богаты пушным зверем, а река рыбой. Здесь жили дауры, имевшие собственные города, которые пришлось брать боем. С туземцами казаки Хабарова хоть и не без потерь, но справились, однако весной 1652 года они встретились с противником более серьезным – большим отрядом неведомых солдат, тоже вооруженных пушками и ружьями. Это были «богдойские люди», то есть подданные богдыхана (цинского императора Шуньчжи), тоже собиравшие дань в этих местах. Так произошел первый контакт русских с китайцами, приведший к кровавому бою. В своем отчете Хабаров хвастается, что одолел врагов: «Силу их всю, божиею милостию и государским счастьем и нашим радением, их, собак, побили многих», однако из опасного места пришлось уходить. Для того чтобы закрепиться в этой области, требовались более крупные силы. Освоение Амурского края произошло позднее, уже в 1670-е годы.

Третьим из великих сибирских первооткрывателей был казачий атаман и меховой промышленник Семен Дежнев, походы которого (1648–1652) пролегали через самую суровую части Евразии: от устья реки Колымы по Северному Ледовитому океану до самого конца материка, а потом вокруг Чукотки, по Беринговому проливу и вниз до Анадыря, где ватага основала острог.

Этот маршрут, который на карте смотрится логично и стройно, если верить самому Дежневу, сложился не от хорошей жизни. «Носило меня по морю после Покрова богородицы всюду неволею и выбросило на берег в передний конец за Анадыр-реку, а было нас на коче всех двадцать пять человек, и пошли мы все в гору, сами пути себе не знаем… и шел я, бедный Семейка, с товарищи до Анадыра-реки ровно десять недель, и попали на Анадыр-реку внизу близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет, и с голоду мы, бедные, врознь разбежались», – пишет в отчете атаман, так что его великий поход выглядит не приключением, а злоключением. Впрочем, жанр отчета предполагал жалостливость: чем больше служивый человек перенес, тем выше награда.

Экспедиция Семена Дежнева. А. Журавлев

Пустынный и негостеприимный берег Тихого океана понадобился русским не для заселения. Пушнины в северных широтах было немного, зато там обнаружился другой ценный продукт – моржовый зуб, добываемый на Анадырской корге (отмели). Ради него и стали наведываться в эту совсем уж дальнюю часть континента.

Заселение Сибири, кажется, вообще не рассматривалось как некая государственная задача. Земли хватало и по эту сторону Уральского хребта. Поэтому населенные пункты создавались как центры сбора охотничьей и ясачной пушнины. Если природные условия позволяли, вокруг возникали сельскохозяйственные общины – почти сплошь в ближней, западной части Сибири.

Прирост населения происходил за счет присылки служивых людей, военнопленных и ссыльных, а также благодаря необильному притоку переселенцев – как самовольных, так и поощряемых правительственными льготами. Кто-то поступал в казаки или солдаты, кто-то начинал крестьянствовать или торговать, кто-то перемещался еще дальше на восток. Так Сибирь понемногу и прирастала.

Подсчитано, что в 1625 году русских там жило тысяч пять, причем крестьян не более тысячи. Двадцать лет спустя число крестьянских хозяйств дошло до восьми тысяч. В 1660-е годы русских жителей было тысяч семьдесят, но для территории, которая к этому времени охватила пространство до Тихого океана, это, конечно, мизерная цифра.

Туземного населения, плотность которого в Сибири всегда была очень низкой, и то насчитывалось раза в три или четыре больше. Колонизаторы обращались с ним не так чудовищно, как испанцы с американскими индейцами – прежде всего потому, что русская церковь не занималась насильственной христианизацией, а русские воеводы не покушались на местный уклад жизни. Но все же хватало и притеснений, и преступлений.

«Передовщики» (так называли командиров промысловых экспедиций) были людьми суровыми и грубыми, они не щадили и своих, тем более не церемонились они с «язычниками». Промысловые ватаги, бывало, и убивали, и грабили, и насиловали. Маленькие племена, не имевшие огнестрельного оружия, убегали от страшных людей прочь, так что иногда целые области оставались безлюдными.