Валерий Замыслов - Горький хлеб (Часть 2)

Мужики, опустившись на колени, глядели на пожарище и по колебаниям огня предсказывали урожай.

- Ко храму пламень сбивает. То к добру, авось с хлебушком будем, - с надеждой в голосе вещал Акимыч.

Затем отец Лаврентий поднял мирян с земли. Мужики, держа перед собой святые иконы, пошли вокруг пожарища, вразнобой произнося:

- Даруй, пророче, милость свою. Сохрани животы и ниву от града и стрелы огненной...

А позади всех, в рваной сермяге и дырявых лаптях, плелся понурый погорелец Семейка Назарьев.

Глава 17

КНЯЖЬЕ ГУМНО

Как и предсказывал Исай, ненастье установилось ненадолго. Второй день моросил мелкий надоедливый дождь.

Дед Матвей, прослышав, что Мамон с дружиной подался в леса, сразу же после пожарища заспешил на свою заимку. Захватил с собой два фунта соли и скляницу водки Гавриле, прикупив товар у сельского торговца-лавочника. Прощаясь, передал Исаю несколько медных монет на муку.

Исай обещал сходить за хлебом к мельнику с Иванкой и привезти мешок на лошади.

Пахом эти дни ходил на взгорье добывать глину. Когда-то в молодости обучился гончарному делу. Теперь обосновался в Исаевой бане и лепил из глины горшки, чашки и кринки, сушил и обжигал их на огне. Изделия забирал на княжий двор приказчик, отправлял их на торги, а Пахому платил полушками.

На другой день после грозы приказчик собрал всех бобылей, крестьянских сыновей и заявил:

- Мужички, кои с лошаденками, пущай покуда к севу готовятся, а вам князь повелел на гумне амбары чинить.

Бобыли и парни хмуро почесали затылки. Какая боярщина в дождь? Афоня вопросил:

- Когда же мужику просвет будет, батюшка Калистрат Егорыч?

- Будет и досуг, ребятушки.

- Знамо: будет досуг, когда на погост понесут, - вступил в перепалку Шмоток.

- С покрова забирайся на печь, Афонюшка, и почивай всю зиму.

- Мне почивать не с руки, батюшка: ребятишек орава. На полатях лежать - ломтя не видать.

- Тьфу, окаянный! Ну и пустомеля, прости господи, - крутнул головой приказчик и сплюнул в правую сторону.

Афоня тотчас приметил это и хитровато засмеялся.

- А ведь так плевать грех, батюшка. Осерчать может осподь.

Калистрат - человек набожный, потому сразу перекрестился и снова повернулся к речистому, озорному бобылю.

- Отчего так, сердешный?

- Никогда не плюй, батюшка Калистрат Егорыч, на правый бок да на праву сторону. Помни - ангел хранитель при правом боке, а дьявол при левом. Вот на него и плюй да приговаривай: аминь и растирай ногой.

Мужики гоготнули. Приказчик, не удостоив ответом Афоню, крякнул, вскинул бороденку и сказал строго:

- Нам тут рассусоливать неча. Айда, мужички, на гумно. Дела ждут.

Бобыли и сыны крестьянские нехотя потянулись за приказчиком. Рядом с Калистратом находился и Мокей, косясь злыми глазами на Иванку. Болотников, сцепив кулаки, шел среди парней и думал: "Столкнемся ночью, либо в лесу на узкой тропе - не разминемся. А там господь рассудит - кому еще землю топтать".

Княжье гумно - на краю села, возле ярового поля. Обнесено крепким высоким частоколом. Высятся над тыном два замшелых амбара. Изготовлены срубы со времен великого князя Василия. От старости потемнели, накренились, осели в землю. Вконец обветшала после вьюжной снежной зимы кровля с резными затейливыми петухами по замшелым конькам.

В первый же день после грозы приказчик зашел в амбар и ахнул: дождь просочился через крышу и потолок и подмочил сверху зерно в двух ларях. Почитай, четей пять испортилось. Добро еще князь не проведал!

Калистрат тут же приказал Мокею убрать из ларей сырое зерно и спрятать его подальше от строгого господского взора.

Приказчик подвел мужиков к амбару и ткнул перстом в сторону крыши.

- Подновить кровлю, сердешные, надо. Берите топоры и ступайте в лес новые стропила ладить.

"Вот торопыга. Отчего сразу про топоры не сказал", - недовольно покачал головой Афоня, возвращаясь в свою избенку.

Проходя мимо крепкой, срубленной в два яруса приказчиковой избы, бобыль столкнулся с веснушчатой, розовощекой девкой в льняном сарафане. На крыльце размахивала руками и истошно кричала дородная высокая баба супруга Калистрата.

- Чево, дуреха, встала! Лови касатушку мою. Мотри, сызнова сбежит любимица моя, а ей цены нет. Лови-и-и!

Девка метнулась за огненно-рыжей кошкой, споткнулась на дороге и шлепнулась в мутную лужу.

Баба еще пуще заголосила. Афоня усмехнулся и побрел дальше. Приказчикову супругу знали на селе придурковатой, недалекой. Любила баба поесть, поспать. Была лентяйкой, каких свет не видел. Жила с причудой: развела в своей горнице десятка полтора лохматых кошек, которые были ей дороже сына родного. Калистрат поначалу бил неразумную бабу, потом плюнул, махнул на все ее затеи рукой и стал почивать в нижней горнице.

Афоня, раздумывая, брел по дороге, а потом смекнул: "Дунька-кошатница глуповата. Принесу ей своего кота и о грамотках сведаю".

В лесу Калистрат показал мужикам место, где можно вырубать сосну. Застучали топоры, со стоном западали на землю длинноствольные деревья, приминая под собой мшистые кочки и дикое лесное разнотравье. Тут же обрубали сучья, сосну рассекали на части, грузили на телеги и вывозили на гумно.

Калистрат суетился возле мужиков, торопил:

- Поспешайте, сердешные. Вечером бражкой угощу. После полудня, сгрузив с телеги бревна, Иванку и Афоню позвал на гумно приказчик.

- Подсобите, ребятушки, кули с зерном в ларь перетащить.

Бобыль и Болотников вошли в амбар. Во всю длину сруба в два ряда протянулись наполненные золотистым зерном лари. Шмоток присвистнул, зачмокал губами.

- Мать честная! Хлебушка на всю вотчину хватит, а-яй!

"Вот где наши труды запрятаны. А князь последние крохи у селян забирает. Здесь и за три года мужикам хлеба не приесть. Вот они боярские неправды!" - с горечью подумал молодой страдник.

- Борзей, борзей, ребятушки. Чего встали? Ссыпайте кули в ларь.

Мужики пересыпали зерно в порожний ларь и сразу же приказчик заторопил их снова в лес, а сам проворно закрыл ворота на два висячих замка.

К вечеру, возвращаясь из леса и увидев, что приказчик еще остался с плотниками на княжьем гумне, Шмоток покинул Иванку и шустро засеменил к своей избенке.

Войдя в горницу, вытащил за хвост из-под печи кота, но тотчас отпустил и горестно завздыхал:

- Уж больно ты неказист, Василий. Телесами худ, ободран весь. Ох, уж нет в тебе боярского дородства. Экий срамной...

- Что с тобой приключилось, батюшка? - в недоуменье вопросила Агафья.

Шмоток не ответил, опустился на лавку, поскреб пятерней затылок, затем поднял перст над головой, лукаво блеснул глазами и вышмыгнул во двор.

- Спятил, знать, Афонюшка мой, - в испуге решила Агафья и выбежала вслед за супругом. Но того и след простыл.