Сьюзен Бауэр - История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов

Первым делом он приказал начать постройку нового дворца. Когда в 981 году здание было готово, он переселился в него сам и перевел туда же все бюрократические учреждения Кордовы. Хишаму II уже исполнилось пятнадцать, но он остался во дворце халифов – один, лишенный возможности ежедневно общаться с кем-то из своих советников либо придворных. Аль-Мансур объявил, что юноша решил посвятить свои дни делам благочестия, и держал его в изоляции. Одновременно визирь организовал обвинение в ереси либо измене других высокопоставленных чиновников, которые могли бы позариться на его власть. Одни из них были изгнаны, другие казнены. Как пишет Абд-Аллах, «делалось это под предлогом, что если бы они остались в живых, это привело бы к слишком сильным разногласиям и смуте, и к окончательной погибели всех мусульман». Теперь имя визиря, наряду с именем халифа, поминали во время пятничных молитв, что свидетельствовало о достижении им вершины дворцовой иерархии. 2

Аль-Мансур, несомненно, был человек жестокий, но он также был превосходным стратегом и администратором. Он укрепил боеспособность войска Кордовы отрядами берберов из Северной Африки, и в годы его правления Кордовский халифат одерживал победу за победой над христианскими королевствами Севера. Барселона, просуществовавшая более ста лет под управлением независимых христианских герцогов, была покорена в 985 году. Санчо II, король Памплоны, потерпел ряд унизительных поражений и в конце концов явился в Кордову просить мира – каковой и был ему дарован аль-Мансуром в обмен на дочь Санчо, отданную ему в жены. В 999 году войска халифа прорвали границу королевства Леон и разрушили город Сантьяго-де-Компостела. [203]

Это было горько вдвойне, поскольку это была не просто христианская территория, но еще и место паломничества христиан со всех сторон света: считалось, что в здешнем соборе погребены останки апостола Иакова, ученика Иисуса. 3

В целом считается, что аль-Мансур выиграл пятьдесят семь сражений с христианскими правителями: «Он одерживал решающие победы над врагом , – пишет в заключение Абд-Аллах, – ив годы его правления ислам достиг торжества, прежде небывалого в Андалузии, в то время как христиане претерпевали величайшее унижение». Способный и суровый правитель, он привел Андалузию к процветанию, пусть даже для этого потребовалось держать законного наследника халифов под домашним арестом. 4

Однако быстрая экспансия мусульманского государства в масштабах полуострова привела к тому, что оно вышло за пределы своего прочного фундамента. Под сенью триумфов основание державы зашаталось.

Когда аль-Мансур умер в 1002 году, его сын Абд аль-Малик был вынужден постоянно сражаться, чтобы сохранить границы халифата на тех рубежах, куда их выдвинул аль-Мансур. Он занял пост визиря, как если бы тот стал наследственным, и продолжал держать Хишама в стороне от дел правления. Но все те шесть лет, что Абд аль-Малик стоял во главе халифата, он воевал и почти не занимался управлением страной. В октябре 1008 года в сырую и холодную погоду он находился на севере, в очередном походе против христианской Кастилии; здесь он сильно простудился и, видимо, получил воспаление легких – а поскольку легкие у него были слабые с детства, то эта болезнь вскоре и свела его в могилу. 5

С той поры пятна разложения стали проступать сквозь позолоту блестящих побед аль-Мансура. Брат аль-Малика, младший сын аль-Мансура Абд-аль-Рахман, не считал нужным скрывать свою власть за ширмой законного халифа. Быть правителем во всем, кроме имени, его не устраивало; ему требовалось также и имя – он принудил Хишама II, которому уже было за сорок, назначить его наследником халифа.

Это означало, что близок окончательный крах власти Умайядов над Кордовским халифатом, и другие члены семейства Умайядов не могли этого стерпеть. Они давно уже возмущались теми привилегиями, которые присвоил себе аль-Мансур и его семья, а еще более – засильем берберов на высших военных постах в ущерб арабам. Теперь недовольство переросло в мятеж.

К сожалению, не объединившись вокруг какого-то одного претендента из Умайядов – одни поддерживали Хишама II, другие хотели заменить его новым халифом, в итоге началась гражданская война. Абд-аль-Рахман со своими берберами противостоял различным группировкам Умайядов, желавших вернуть себе халифат, а Умайяды дрались между собой. Последовали годы борьбы, в итоге которых были убиты и Абд-аль-Рахман, и Хишам II. Одному из Умайядов, Сулейману, удалось подавить оппозицию и сделаться халифом, но он удержался на троне всего три года. [204]

Гражданская война настолько расшатала халифат, что он стал уязвим для агрессии извне. Однако нападение было произведено не христианскими королевствами с севера. В 1016 году Хаммуд ибн Али аль-Насир, новый вождь берберов Зената, контролировавший Малагу, ворвался в Кордову во главе собственного войска, захватил Сулеймана II в плен и собственноручно обезглавил его на глазах у собравшегося народа, после чего сам провозгласил себя халифом Кордовы. Головы Сулеймана и тех берберских вождей, которые выступали против аль-Насира вместо того, чтобы присоединиться к нему, обмыли, пропитали благовониями и возили по всей Андалузии, чтобы каждый мог видеть, какая судьбы ожидает тех, кто ему противится. 6

Несмотря на столь наглядную рекламу, прошло всего два года, и аль-Насир был убит в собственной купальне. Разложение продолжалось. С 1018 по 1031 год ни одному халифу не удавалось править Кордовой дольше, чем два-три года, и мало кто из претендентов умер естественной смертью. Когда наконец погиб последний желающий побороться за титул халифа, Андалузия развалилась на множество мелких городов-государств. Их правителей-эмиров стали называть reyes de taifas, что можно перевести как «короли уделов»: каждый из них возглавлял собственную мелкую политическую фракцию. Часть эмиров была арабского происхождения, другие – берберского. Слово «тайфа» стало термином, обозначающим эти независимые владения. Во второй половине столетия бывшая территория халифата представляла собой лоскутное одеяло из тридцати таких владений. 7

Существование северных христианских королевств на протяжении десятилетий проходило в непрестанной борьбе против угрозы халифата. Теперь, когда халифат распался, христиане Андалузии могли позволить себе отвернуться от мусульманского юга – и начали поглядывать друг на друга: из союзников они превратились в соперников.

Первым на севере проявил агрессию Санчо III, прозванный «Великим» – внук того короля, который когда-то отдал дочь в жены визирю аль-Мансуру. Его аппетиты начали расти еще в 1016 году. Его владения давно уже не ограничивались городом-крепостью Памплоной (которую построили баски за несколько веков до того и захватил Карл Великий при своем отступлении из Андалузии): ему принадлежала также Наварра, обширная земля, расположенная севернее, и богатая долина в верховьях реки Эбро. Когда халифат занялся внутренними проблемами и начал распадаться, Санчо Великий стал завистливо поглядывать на соседнюю христианскую территорию – находящуюся западнее его владений Кастилию, правители которой именовались графами, а не королями. Санчо Великий приступил к захвату мирным путем – он женился на дочери графа, а на следующий год, когда граф Кастилии умер, предложил Кастилии «защиту» от имени нового графа, своего шурина Гарсии II, которому едва исполнилось три года.