Сьюзен Бауэр - История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов

«…он был окружен приспешниками Анно, а часть из них налегла на весла изо всех сил – да так, что в мгновение ока корабль оказался в самом центре реки. Король, растерявшись от неожиданности, не мог решить иначе, что его хотят лишить короны и жизни, и бросился в реку, где едва не утонул, не приди ему на помощь граф Экберт [Брауншвейгский], который прыгнул вслед и спас его от верной гибели, вытащив обратно на корабль».

Двенадцатилетнего короля похитили, причём при поддержке двух могущественных германских графов. Мальчика привезли в Кёльн, посадили в тюрьму (надежную, но роскошную) в стенах резиденции архиепископа Анно, после чего похитители принялись сами править Германией. 2Анно шантажом вынудил мать короля выдать ему императорские инсигнии, и государственная власть перешла в руки заговорщиков, к которым, помимо уже упомянутых, принадлежали также Оттон Нортхеймский, архиепископы Зигфрид Майнцский и Адальберт Бременский.

Следующие три года, пока Генриху IV не исполнилось пятнадцать (что давало ему наконец возможность обещать монаршую помощь и поддержку всякому, кто помог бы ему вырваться на свободу), архиепископ и его приспешники боролись между собой за власть над страной и над королем. Оба прелата, Анно и Адальберт, использовали своё новое положение для собственного обогащения. Молодому королю оставалось лишь наблюдать, как светские и духовные князья бессмысленно пускают на ветер государственную казну. Несомненно, все эти события оказали сильное влияние на формирование характера и поступки будущего императора. Генрих наблюдал за этой грызней, дожидаясь своего совершеннолетия, из месяца в месяц становясь более сильным, зрелым, и все более беспощадным.

В войнах, которые велись между христианами и мусульманами, не было силы, способной призвать и тех, и других к порядку, но здесь имелся институт, обладающий влиянием на все партии честолюбцев, чья вражда разоряла страну. Несмотря на то, что отдельные прелаты вмешивались в политическую борьбу, христианская церковь в целом все ещё проповедовала братолюбие и преданность царствию не земному, а небесному Кроме того, церковь могла требовать покорности от всех христианских королей и полководцев Запада.

Паломничество Генриха IV

В 1063 году духовенство северогерманского города Теруан [210]составило документ, определяющий условия Божьего перемирия.

«Вот каковы условия, которые вы обязаны соблюдать в период мира, коему обычно дается название „божьего перемирия“. Начинается оно с закатом солнца в среду и длится до восхода солнца в понедельник. На протяжении сих четырех дней и пяти ночей ни один мужчина, ни одна женщина не должны нападать на кого бы то ни было, ниже ранить или убивать, равно как и нападать на замки, захватывать либо разрушать их, либо укрепленные города, либо сельские поместья, будь то хитростью или силой». 3

Кроме того, перемирие следовало соблюдать во все дни Рождества и Великого поста, а также между церковными праздниками Вознесения и Пятидесятницы; в целом получалось, что запрет на военные действия охватывал почти три четверти года. Идея была хороша, но неосуществима на практике – не говоря уже о возможности принудить силой к выполнению этих условий. Тем не менее Теруанское перемирие способствовало прояснению ситуации: стало очевидно, что в странах Запада нарастает напряжение, что имеется неразрешимое противоречие между идеалами Царства Божьего и человеческих государств, между желанием духовенства привить народам христианские отношения и желанием королей и воинов поступать, как им вздумается. Напряжение это окончательно проявилось, когда Генрих IV решил избавиться от своей жены.

Будучи еще пятилетним малышом, он оказался обручен по воле отца с четырехлетней Бертой Туринской, дочерью знатного итальянского феодала. [211]Свадьбу сыграли, когда Генриху IV исполнилось пятнадцать. Принимать во внимание возражения Генриха никто не стал. Девушка была благородна и хороша собою, но Генрих невзлюбил ее еще до знакомства, а она оказалась слишком застенчивой и скромной, чтобы привязать к себе своевольного подростка, каким стал Генрих. Советники предупреждали его, что отказ от женитьбы нанесет тяжелое оскорбление графу Савойскому и непоправимый ущерб перспективам овладения Италией, но молодой король все-таки решил действовать по-своему. 4

К 1069 году Генрих окончательно убедился, что этот брак был ошибкой. Он подал прошение о разводе с Бертой, указав в качестве причины лишь то, что в силу личных причин не способен стать её мужем в полном смысле слова. Демонстрируя несколько запоздалое великодушие, он уточнил, что она ни в чем не виновата и вернется к отцу в столь же непорочном состоянии, как до свадьбы – это хоть и не уменьшало ее унижения, но защищало от обвинений в неверности.

Церковники Германии, посовещавшись, решили, что эта проблема слишком сложна, чтобы разобраться самим, и направили запрос в Рим. Папа Александр II категорически отказался освободить Генриха IV от брачных обетов. «Тот, кто подает столь зловредные примеры, – значилось в послании, доставленном особым гонцом от папы, – есть предатель христианской веры, и никогда не будет возведен в сан императора». 5Хотя церковь Рима и отвернулась от германских королей, предпочитая пользоваться в Италии защитой норманнов, папа не намеревался отказываться от своего права избирать императора Священной Римской империи.

Генриху IV было всего восемнадцать лет, и он отступил: забрал свое прошение о разводе, сумел наконец более-менее установить отношения с женой, и вскоре Берта подарила ему дочь, а затем и сына. Однако болезненная память о публичном посрамлении осталась, и Генрих, которого бурная юность сделала агрессивным и неуступчивым в отстаивании своих прав, не забыл, кто и как воспротивился его воле.

В 1073 году Александр II умер, и коллегия кардиналов избрала вместо него блестящего и сурового архидиакона, получившего имя Григория VII. Он взошел на папский престол с твердой решимостью защитить его от коррупции и найти другую опору, помимо мечей и королей. Он был глубоко и непоколебимо убежден, что ни один мирянин, пусть даже коронованный, не имеет права назначать служителей церкви. По его мнению, этот акт неизбежно ведет к коррупции, к торговле церковными должностями, а кроме того, к доминированию императора над наследником святого Петра.

Взгляды Григория на данную ему Богом власть, четко изложены им самим в двадцати семи параграфах декларации, составленной в марте 1075 года. Он писал, что один только папа может назначать и смещать епископов, созывать церковные соборы и вводить новые церковные законы. Римская церковь «никогда не заблуждалась и не будет заблуждаться до скончания времен», а папа, как ее глава, имеет также право низлагать императоров: «Все государи, – заявлял он в заключение, – должны целовать ему ноги». 6