Сьюзен Бауэр - История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов

В итоге, как повествует надпись на колонне, Гупты победили в войне с захватчиками. Но дела в империи шли отнюдь не гладко. Монеты последних годов правления Кумарагупты сделаны уже не из серебра и золота, а из меди, покрытой тонким слоем серебра, скрывающего неблагородный металл. Царская сокровищница была пуста.

Когда Кумарагупта умер в 455 году, его беды унаследовал Скандагупта. Он вновь отбил нашествие эфталитов. «Он искоренил гордость врага», – гласят надписи о его победе. Но победа далась дорогой ценой. В годы после восшествия Скандагупты на престол события принимали всё более запутанный характер. Перед нами встает туманная картина всё возрастающего хаоса: бедность, раздор среди знати, мятежи военачальников и мелких царьков на окраинах империи, постоянная война. Скандагупта боролся за всю свою империю, умудряясь удерживать её от распада. В шестидесятые годы IV века хвалебные надписи о его победах продолжают появляться во всех землях Гуптов. 6

Последняя из них датируется 467 годом. Последующие свидетельства смутны. Похоже, что в этом году Скандагупта умер, и разгорелась война за престол, что добавило к хаосу внешнему хаос внутренний. Сперва на престол претендовал брат, а после – племянник Скандагупты. В итоге победу одержал второй племянник, Будхагупта. Он продержался на престоле Гуптов тридцать лет, но был последним из династии Гуптов, чьи владения можно назвать империей.

Попытка Гуптов удержать империю мудрости оставалась успешной лишь до тех пор, пока отсутствовала внешняя угроза. Нашествие эфталитов в период правления Кумарагупты и Скандагупты были серьезными, но вряд ли могли уничтожить цивилизацию, и были отнюдь не так же страшны, как гуннская угроза на западе.

Но даже средних размеров кризис, пришедший извне, исчерпал сплоченность империи. Внимание царя было отвлечено другим, и страны на окраинах империи, не получавшие выгоды от пребывания в составе империи Гуптов, тут же воспользовались возможностью и объявили себя свободными.

В сущности, кажется, что для индийских царств естественным был относительно небольшой размер, независимость и неустойчивые границы. На юге, куда власть Гуптов никогда не распространялась, множество династий боролось за владычество над разными частями субконтинента. На тамошних монетах отчеканены десятки королевских имен, но стройной истории юга они не создают. Под конец правления Будхагупты казалось, уже не было никакой силы, способной объединить даже малую часть субконтинента.

Для империй настали тяжелые времена, зато религии расцвели. Буддийские монументы, «ступы», ставились по всей стране, на многих из них были вырезаны сцены поклонения. На западе Индии появились пещерные храмы и монастыри с колоннами и комнатами для молитв, коридорами, ступенями и огромными каменными залами – они создавались для тех, кто искал скорее знания, нежели политической власти. Они были построены по образцу деревянных зданий, каменные столбы поддерживали куполообразные своды, вырезанные в камне. Самое большое количество пещер – около тридцати – входило в комплекс Аджанта. Над ними работали уже в течение трехсот лет, и работа эта продолжалась еще столько же. 7

Двенадцать более простых пещер существовало в Эллоре, километрах в семидесяти к югу. В этой части Индии, где правила династия Вакатака, царь Харишена отмечал свои победы, содействуя строительству как минимум двух из этих пещер. Взойдя на трон приблизительно в 480 году и частично захватив владения Будхагупты на севере, Харишена создал собственную небольшую империю – но его недолговечное царство не пережило его смерти. 8

Связывать воедино победы Харишены и постройку скальных храмов было бы заблуждением. Большая часть пещер была вырезана просто как место для молитв, а не в ознаменование завоеваний. Они не имели никакого отношения к политике, как и люди, в них жившие.

Помимо скальных храмов, существовали вихары – монастыри, вытесанные из камня, с жилыми комнатами, с индивидуальными кельями, общими залами и трапезными. Здесь монахи могли посвятить себя делам своей веры, не отвлекаясь. Они не уходили в изоляцию; они жили в сообществе, и, полагаясь на мирян в вопросах одежды и пищи (которых они не могли купить, поскольку отказывались от денег), поддерживали связь с местными жителями. Но они не принимали участия в делах империи. 9

К этому времени буддизм разделился на две основные школы – Тхеравада и Махаяна. Обе учили, что материальное временно, и только просветление – «состояние ума, достижимое высоконравственным поведением и медитациями» – могло показать, что мир на самом деле есть нечто непостоянное и ненастоящее. Школа Тхеравада, преобладавшая в Индии, учила, что вдумчивость, осознанность и концентрация могут привести разум к просветлению; слегка контрастируя с этим, школа Махаяна, преобладавшая в Китае, делала упор на молитвы, веру, божественные откровения и эмоции. 10

Ценя превыше всего логику и мысль, буддисты школы Тхеравада высоко ценили и монашество, позволявшее верующему всецело отдаться учению и медитациям. Конечно, Тхеравада ничем не пригодилась бы полководцу или царьку, желавшему построить империю. Она отрицала земные завоевания, и вместо того, чтобы объединить всех своих последователей под одним флагом, призывала их жить рядом, но искать просветления самостоятельно.

Это и отражала география Индии в V веке. Возможно, буддизм школы Тхеравада помог сформировать мозаичное лицо Индии; возможно, наоборот, мозаичность сделала именно этот край столь подходящим для Тхеравады. Так или иначе, результат был один: на территориях Индии царства существовали бок о бок, у каждого были свои особые цели, и ни одно не доминировало над другими.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 14

Между 420 и 464 годами Лю Юй из династии Сун смещает монарха династии Цзинь; в Северной Вэй варят колдовские зелья, а также начинается первое государственное преследование буддистов

Оттесненная на юг династия Цзинь едва продержалась сто лет. Пытаясь сохранить поддержку аристократии, императоры обещали представителям старейших родов, покинувших Лоян, отмену налогов, освобождение от военной службы и прочие привилегии. В результате среди благородных семейств Южного Китая проявился небывалый интерес к генеалогическим таблицам, подтверждавшим их право на получение этих преимуществ. Таблицы становились все сложнее, поскольку аристократы всё больше стремились отследить свою физическую связь с прошлым – что было недоступно для бывших кочевников Севера.