А. Мелехин - Ордынский период. Лица эпохи

Бат-хан всегда (даже при ненавистном ему Гуюг-хане и тем более при Мунх-хане) строго соблюдал субординацию и требовал того же от своих подчиненных. Когда через его улус следовали иностранные послы (Плано Карпини, Вильгельм Рубрук), он и его подчиненные стремились как можно быстрее препроводить их к Великому хану, так как международные отношения Великого Монгольского Улуса находились исключительно в его ведении. Вильгельм Рубрук, побывавший в ставке Бат-хана в последние годы его жизни, заметил различие в отношении к иностранным послам в ставках Великого хана и хана Золотоордынского улуса: «…С послами при дворе Бат-хана поступают иначе, чем при дворе Мунх-хана. Именно при дворе Бат-хана есть один ям (здесь – постоялый двор) на западной стороне, который принимает всех прибывающих с запада, так же обстоит и касательно других стран мира. А при дворе Мунх-хана все вместе находятся… и могут посещать друг друга и видеться. При дворе Бат-хана они незнакомы друг с другом, и один не знает про другого, посол ли он, так как они не знают помещений друг друга и видятся только при дворе. И когда зовут одного, другого, может быть, и не зовут, ибо они ходят ко двору только по зову». Очевидно, таким образом Бат-хан хотел предотвратить возможные конфликты между послами разных стран и конфессий, а также разглашения ими конфиденциальной информации…

Вильгельм Рубрук в своих записках рассказал не только об особенностях приема иностранных послов в ставке Бат-хана, но и кратко описал саму столицу Золотоордынского улуса: «Итак, когда я увидел двор (ставку) Бат-хана, я оробел, потому что собственно дома его казались как бы каким-то большим городом, протянувшимся в длину и отовсюду окруженным народами на расстоянии трех или четырех лье. И… каждый знал, с какого бока двора должны они размещаться, когда они снимают свои дома [с повозок]. Отсюда двор (ставка Бат-хана) на их языке называется ордой, что значит «середина», так как он всегда находится посередине их людей, за исключением того, что прямо к югу не помещается никто, так как с этой стороны отворяются ворота двора. Но справа и слева они располагаются как хотят, насколько позволяет местность…»

С легкой руки персидских летописцев, столицу Золотоордынкого улуса принято называть Сараем. В переводе с персидского «сарай» означает «дворец, орда». Монголы же, как утверждает Вильгельм Рубрук, называли ставку Бат-хана по-монгольски «Ордой», следовательно, и столицу своего улуса они величали «Ордой Бат-хана», что у персов и тюрок превратилось в «Сарай Бату». Что же касается названия улуса Бат-хана – «Золотая орда», то своим появлением, как мне представляется, оно «обязано» именно названию столицы…

Заметим, что столица Бат-хана находилась практически в самом центре Золотоордынского улуса. Помимо этого, при выборе места для будущей столицы Бат-хан учитывал и другие факторы: и то, что здесь проходили главные торговые пути, и то, что близлежащие кипчакские степи были самым подходящим местом для развития традиционного монгольского скотоводства, и, главное, из центра лучше всего было «держать в поле зрения» все округа улуса (их было девять: Хорезм; Кипчакская степь; Хазария (очевидно, Дагестан); Крым; Приазовье; Черкесия; Валахия (очевидно, Болгария и Молдавия); Алания (Осетия); Русь) и управлять ими. В его столицу, в Орду Бат-хана, как пишет Джувейни, «государи соседние, властители (разных) стран света и другие (лица) приходили к нему на поклон… Торговцы с (разных) сторон привозили ему различные товары; все это, что бы оно ни было, он брал и за каждую вещь давал цену, в несколько раз превышавшую ее стоимость. Султанам Рума, Сирии и других стран он жаловал льготные грамоты и ярлыки, и всякий, кто являлся к нему, не возвращался без достижения своей цели».

Обряд очищения огнем. Иллюстрация из книги «Путешествие в восточные страны» Вильгельма де Рубрука. 1253 год

Уточним, что «льготные грамоты и ярлыки» получали лишь те правители вассальных княжеств, кто изъявлял полную покорность Бат-хану, кто на своей удельной территории обеспечивал выплату дани, выполнение различных повинностей (воинской, ямской и т. д.), соблюдал «Великую Ясу», с уважением относился к обычаям и традициям монголов, в том числе религиозным и бытовым. В противном случае все заканчивалось весьма трагично. Подтверждение тому, к чему приводил отказ следовать традициям и законам монголов, предоставил Плано Карпини в своих записках: «Отсюда недавно случилось, что Михаила (князя Черниговского), который был одним из великих князей Русских, когда он отправился на поклон к Бат-хану, они (приближенные Бат-хана приказали провести обряд очищения огнем) заставили раньше пройти между двух огней; после они сказали ему, чтобы он поклонился на полдень Чингисхану (очевидно, статуе или портрету Чингисхана). Тот ответил, что охотно поклонится Бат-хану и даже его рабам, но не поклонится изображению мертвого человека, так как христианам этого делать не подобает. И, после неоднократного указания ему поклониться и его нежелания… Бат-хан послал одного телохранителя, который бил его пяткой в живот против сердца так долго, пока тот не скончался… Случилось также в недавнюю бытность нашу в их земле, что Андрей, князь Чернигова, который находится в Руссии, был обвинен пред Бат-ханом в том, что уводил лошадей Татар из земли и продавал их в другое место; и хотя этого не было доказано, он все-таки был убит. Услышав это, младший брат его прибыл с женою убитого к… Бат-хану с намерением упросить его не отнимать у них земли. Бат-хан сказал отроку, чтобы он взял себе в жены жену вышеупомянутого родного брата своего, а женщине приказал взять его в мужья согласно обычаю Татар. Тот сказал в ответ, что лучше желает быть убитым, чем поступить вопреки закону. А Бату тем не менее, передал ее ему, хотя оба отказывались, насколько могли…»

Как свидетельствует Рашид ад-Дин, Бат-хана «называли Сайн-хан», что в переводе с монгольского означает «Хороший хан». Но связано это было не с тем, что он был для всех хорошим; просто у монголов после смерти ханов их имена были табуированы – их запрещалось упоминать по имени, что и нашло отражение в древних летописях.

В 1255 году Бат-хан отправил своего сына Сартага в Каракорум к Великому монгольскому хану Мунху, который созвал Великий хуралдай. Как пишет монгольский исследователь истории Золотоордынского улуса С. Цолмон, Бат-хан по состоянию здоровья не только не смог сам отправиться в Монголию, но и обратился к Великому хану с просьбой передать Сартагу полномочия по управлению Золотоордынским улусом. Когда Сартаг находился в Каракоруме, пришла весть о смерти Бат-хана. Как пишет Рашид ад-Дин, «Мунх-хан встретил его (Сартага) прибытие… с почетом, утвердил за ним престол и государство (Золотоордынский улус)…». Мунх-хан, конечно же, помнил о личном участии Сартага в возведении его на престол Великого хана. Рашид ад-Дин писал об этом так: «Он сам (Бат-хан) возвел Мунх-хана на ханство и заставил всех своих братьев, родственников и эмиров подчиниться и покориться ему. Он послал вместе с ним своего брата Бэрха и своего сына Сартага, который был наследником престола, с тремя тумэнами войска, дабы они в местности Онон и Керулен, которая была коренным юртом Чингисхана, посадили его на престол ханства и трон миродержавия и исправили и загладили бы козни детей Угэдэй-хана, замысливших вероломство».