Александр Пыльцын - Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

Дальнейшее наше наступление шло через село Радеж, оказавшееся небольшой, но очень привлекательной, удивительным образом сохранившейся от разрушений и пожаров, почти целой деревенькой, или, по-белорусски, веской , каждый дом которой был густо обсажен фруктовыми деревьями и цветущими кустарниками. Редкие жители, выползавшие из подвалов и погребов, успевали угощать нас на ходу уже поспевшими ароматными плодами. Что-то, видать, помешало фрицам сжечь эту красоту. Наверное, так торопились удрать, что не до этого им было.

Мы, однако, снова спешили вперед, чтобы не дать фашистам укрепиться на реке Буг (Западный Буг), этом крупном водном рубеже. По ширине, глубине и скорости течения он, казалось, был гораздо серьезнее и тем более не шел ни в какое сравнение с оставшимися позади Припятью и другими многочисленными реками и речушками, с заболоченными поймами, а также каналами и канальцами, сделанными, по-видимому, для превращения этой заболоченной земли в пригодную для земледелия ниву.

Уже к вечеру нас снова обстрелял противник, засевший между шоссейной и железной дорогами. Нам удалось перерезать эти дороги южнее Домачево. А вскоре, наконец, мы подошли довольно близко к той самой реке Буг, на которой стояла тогда еще не легендарная Брестская крепость. Звание «Крепость-Герой» ей было присвоено лишь почти через 20 лет после тех героических дней и ночей. А Буг на том месте, куда мы подошли к нему, вопреки нашим ожиданиям, оказался сравнительно нешироким, с ленивым течением. Эту реку нам и предстояло форсировать.

Над водной гладью стояла какая-то необычная и, как показалось, зловещая тишина. На этом берегу противника не обнаружили. И, поскольку форсирование предполагалось начать с рассветом, мы располагали каким-то резервом времени, чтобы дать дополнительный отдых бойцам, хотя определенная часть ночи ушла на подготовку к форсированию вброд и к предстоящему бою.

В нашей роте, вооруженной в большинстве автоматами ППШ (на солдатском жаргоне – «папашами»), дозаряжание оружия, особенно ночью, было сопряжено с некоторыми неудобствами. Дело вот в чем. Чтобы дозарядить дисковый магазин автомата, нужно разобрать его, то есть снять крышку, завести пружину выталкивающего устройства, ухитриться при этом не рассыпать патроны, оставшиеся в улитке магазина, на ощупь дополнить ее до предела. А предел у него – 71 патрон. Не каждому это удавалось сделать сразу. Как говорили бывалые, это похоже на неудачи солдата, которому впервые выдали ботинки с обмотками. Прежде чем их намотать, ему, еще не имеющему в этом сноровки, приходилось не раз убеждаться в том, что они, коварные, имели свойство выскальзывать из рук и разматываться во всю длину в самый неподходящий момент. И тогда начинай все сначала!

В течение ночи нужно было незаметно для противника разведать и обозначить броды, не только дозарядить оружие, но вместе со снаряжением подготовить его к преодолению сравнительно крупной водной преграды, тем более что никаких плавсредств поблизости не оказалось. Сооружать плоты или что-нибудь подобное тоже было не из чего.

Мы были удивлены и обрадованы, когда к нам, видимо из соседнего полка дивизии, прибыл офицер с двумя солдатами и сказал, что ему приказано подорвать тротиловыми шашками несколько крупных деревьев, стоящих прямо на берегу, чтобы облегчить нам переход реки вброд. Причем, сказал офицер, подрыв они постараются сделать так, чтобы комли деревьев остались на берегу, а кроны упали в воду. А сам подрыв в целях маскировки будет сделан во время артподготовки.

Засомневались мы в такой точности подрыва. А я лихорадочно искал способа преодолеть прилегающую к нашему берегу, наиболее глубокую часть спокойно текущей реки. После рогачевской Друти меня не оставляла мысль, суждено ли мне здесь почувствовать ногами твердь дна у другого берега.

С рассветом заговорила артиллерия. К ней присоединились и наши минометчики, которых у нас давно перестали называть «мимометчиками». На противоположном берегу, среди уже заметно пожелтевших полей, змейкой вилась грунтовая дорога, уходящая в синеющий на недалеком предутреннем горизонте лесок. Вроде бы знакомый, родной, русский пейзаж. Однако там, за Бугом, уже «заграница», Польша. И мы помнили это.

Подорвали гости-саперы и деревья, но так, как задумывалось, удалось только на участке моего взвода. Дерево действительно легло в точном соответствии с обещанием – поперек прибрежной части русла реки, комлем на берегу. Крона его упала в воду, но почему-то, к нашей радости, ее не сносило течением. Оказывается, своими ветвями дерево легло на мелкую часть дна реки. Я подумал, что судьба опять мне благоволит. Ведь мои «успехи» в плавании после февральской купели в белорусской реке Друть нисколько не улучшились и мои тревоги о предстоящем преодолении мною лично этой водной преграды уступили заботам о возглавляемом мною взводе.

Немцы отстреливались как-то вяло и в основном из стрелкового оружия. И когда началось форсирование, подорванное на нашем участке дерево значительно облегчило нам выполнение задачи. Для неумеющих плавать это был почти мост. Кроме того, имевшиеся во взводе обмотки связали в одну длиннющую веревку, за которую держались и умеющие плавать, и «топоры». Да и предыдущий месяц без дождей сделал эту реку сравнительно маловодной, что также было подарком судьбы всем нам, и мне в частности.

И уже в который раз, даже несмотря на все-таки значительную водную преграду, которую мы все сравнительно успешно, почти без потерь, преодолели, фашисты, практически серьезно не сопротивляясь, оставили свои оборонительные позиции. Они снова отступили, испугавшись, наверное, того напора и той быстроты, с которыми наступали наши пешие войска, успевавшие догонять их моторизованные заслоны.

Сосредоточившись на западном берегу и заняв прибрежную полосу, наши подразделения стали приводить себя в состояние, нужное для действий на суше. Снова была дана команда свернуться в ротные колонны и параллельными маршрутами, используя дороги и просеки, продолжать преследование противника. Особое внимание было приказано уделять разведке, в том числе и на предмет обнаружения мин на пути движения.

Но теперь мы были уже на территории Польши. Западная граница СССР была позади! Ровно три года прошло с долгих тридцати дней обороны Брестской крепости. И вот нам досталась почетная и вместе с тем нелегкая миссия вернуть Советскому Союзу его Западную границу, а многострадальной Белоруссии – ее славный город Брест, героизм защитников которого был, к сожалению, по достоинству оценен лишь через много лет после войны.

Еще в окопах, в ожидании времени, когда окажемся «за границей», на территории другой страны (ведь абсолютное большинство нас никогда раньше и не помышляли побывать за рубежами Родины), мы много говорили об этом. Среди штрафников были участники освобождения Западной Белоруссии и Западной Украины в 1939 году. Живые свидетели и участники тех походов, они рассказывали о самых разных происшествиях, в том числе и о недоброжелательных действиях части враждебно настроенных жителей. Говорили, например, о том, будто в колонны красноармейцев из толп населения, встречавшего их, бросали букеты цветов, в которые иногда были упрятаны… гранаты! Не очень верилось в это, но настораживало…