А Волков - Зодчие

- Дуй вовсю, Жук! - вскрикивал Нечай, бешено округляя веселые глаза и учащая пляс. - Сыпь, Матвей, не жалей лаптей! - отбивал он присядку под гул, хохот и крик толпы.

Проворно оглядевшись вокруг, Нечай завел новую песню, резко отличную от первой. Лицо скомороха изобразило великую спесь и полное презрение к окружающим. Выпятив брюхо и важно толкая ближайших зрителей, Нечай медленно выводил:

Как у нашего боярина хоромы высоки,

Как у нашего боярина собаки злы...

У него ли, милостивца, мошна толста...

Что душа ни пожелает, то и все у него есть...

А чего же у боярина, братцы, нет?

У боярина у знатного совести нет!

У боярина великого правды нет!..

- А ну, ты, детина, насчет великих бояр полегче!

Из-за спин зрителей неожиданно появился рыжий мужчина, кривой на один глаз. Толпа встретила выходку пристава91 злобным гулом:

- Недоля! Княжеский заступник выполз!

- Крив, собака, а боярское поношение сразу узрел!

- Ищейка господская!

Кривой Недоля, не обращая внимания на угрозы, пытался пробиться к Нечаю, но возмущенные зрители крепкими толчками выпроводили пристава за круг.

- Ты нашего Нечая не тронь! Он за правду стоит! Еще полезешь не в свое дело - бока переломаем!..

Злобно ворча, Недоля ушел в соседний переулок. Представление кончилось. Сдернув колпак, Нечай начал обходить зрителей; в его шапку изредка падали медные гроши.

Толпа рассеялась, на площади остались только два скомороха и замешкавшийся Голован.

- Нет, Недоля каков! - весело подмигнул юноше Нечай, тряхнув колпаком со скудным сбором. - Он давно до меня добирается, а донести боится: знает, что за меня народ отплатит... А ты, паря, по обличью вроде не московский...

"А что, если я этому скомороху откроюсь? - неожиданно подумал Голован. - Едва ли он станет боярскую руку тянуть. А мужик, видать, бывалый..."

Так наболело у Андрея на душе, что он откровенно рассказал скоморохам свое прошлое, свои страхи и мечты.

Слушатели и рассказчик сидели на паперти ветхой церквушки. Голован уселся лицом к лицу с Жуком. У Жука были черные волосы, спутанная, торчащая вперед короткая черная борода.

- Так-то, друг Андрюша! - тепло и просто сказал Нечай. - Не минула и тебя боярская милость! Худо жить одинокому бедняку. Это ты, милый, ладно сделал, что нам правду выложил. У нас, скоморохов, хоть шуба овечья, да душа человечья, и мы тебя в беде не бросим... Как, Жук, возьмем малого с собой?

- Пущай, - согласился Жук. Был он молчалив, а когда говорил, то запинался и как будто боролся с каждым словом.

- А все же ты, паря, попробуй завтра по постройкам походить, посоветовал Нечай. - По твоим рассказам, работник ты дельный. Коли войдешь в почесть к сильному, то и от Оболенского тебя заступит. А там справишься с делами, одежонку заведешь - станешь и деньги копить на выкуп наставника.

- Попробую, - согласился Андрей.

- Нос не вешай! Бог не выдаст, свинья не съест. Пошли!..

Нечай шагал, нелепо выворачивая ноги: приучила кривляться скоморошья жизнь. Демид Жук ступал твердо, точно сваи вколачивал.

Покуда добрались до переулочка у Трубы92, скоморохи успели дать три представления и собрали еще несколько медяков.

Изба, куда привел гостя Нечай, служила пристанищем многим скоморохам. Голована накормили, уложили на лавку. Сон сморил усталого парня, но и сквозь сон он слышал, как входили в избу новые люди, шумели, рассказывали, кто сколько заработал, делили деньги...

* * *

Изба поднялась чуть свет. Высокая сгорбленная старуха, артельная хозяйка, поставила на стол щи, разложила огромные горбуши хлеба. Ели быстро, сосредоточенно, все торопились.

После завтрака вспыхнула ссора между Нечаем и Жуком. Повздорили, куда идти.

- На Арбат двинем, дружок, на Арбат! - бойко сыпал словами Нечай. - На Арбате мужики щедры, на Арбате бабы добры... Пошагали, сват, на Арбат?

Демид отрицательно качал черной головой.

- Так куда ж? Ну куда ж тебе хочется?

- В Крутицы, - буркнул Жук.

Нечай так и завихлялся длинным развинченным телом.

- В Кру-ути-ицы? - тоненько протянул он. - В Крутицах чорт крутился, последнего умишка лишился!.. Идем, сват, на Арбат!

- В Крутицы! - упрямо повторял Жук.

Кончилось тем, что оба побросали котомки, бубны и свирель, зачем-то сняли колпаки и стали наступать один на другого. Нечай скороговоркой исчислял обиды, причиненные ему Жуком чуть не за десять лет, а тот твердил одно:

- В Крутицы!

Плотный старик с кудрявой головой хихикал и подзадоривал спорщиков:

- А ну, ходи веселей! На кулаки давай! - Повернувшись к Головану, сказал: - Думаешь, раздерутся? Не-е... Они каждое утро так. Пошумят - и перестанут... Их водой не разольешь!

Крик в самом деле прекратился. Порешили идти в Крутицы. Нечай подошел к Андрею:

- А то, может, с нами, дружок? Кафтан достанем, колпак. Живем хоть не густо, а все хлебаем шти с капустой!

- Попервоначалу опробую, по твоему совету, искать работу.

- Не приневоливаю. А коли нужда прихватит - приходи! Всегда пригреем... Хозяйка! Ежели малый без нас придет, примай, как свово! А ты, Андрюша, коль куска хлеба не сыщешь, сюда путь держи. Дорогу запомни получше!..

* * *

Мечты о работе разлетелись в прах.

Голован обращался к артельным старостам на стройках, спрашивал, не нужно ли зодчего. Исхудалого просителя в лохмотьях строители встречали насмешливо:

- Хо-хо, гляди, робя, какой зодчий набивается!

- Бо-огат! Шестерней приехал!

- Да ты, паря, алтын в руках держивал?

Голован уходил под улюлюканье. Вслед неслось:

- Озорной! Похвальщик!93

В одном месте его согласились принять подручным каменщика. Андрей с радостью ухватился за это предложение. Но его ожидало горькое разочарование. Уж он собирался, не теряя времени, приступить к работе, когда староста остановил его:

- Погодь, малый! А у тя заручник есть?

- На такую работу? - спросил озадаченный Голован.

- Пускай заручится, что ты не беглый холоп либо вор. Ин возьмешь без заручника, хлопот не расхлебаешь...

Голован повернулся и медленно пошел прочь.

Обида переполняла сердце. Почему добры к беднякам только последние люди - убогие да скоморохи? Почему только они жалели бесприютного, давали пропитание и укрывали от преследований? А чуть кто повыше, к тем не приступись. Даже старосты на постройках смотрят с презрением и недоверием...

Вечером Андрей разыскал Нечая и Жука.

- Ну как, паря? - с живым участием спросил Нечай.

- Плохо, друг! Никому я не нужен, на работу не берут. Пошел бы во Псков, да больно злобен на меня игумен Паисий, сгубит...

- Тесные у тебя дела, - согласился Нечай. - Уж больно лохмотья твои страшны, всех отпугивают. Одно спасение: походи с нами, скопи деньжат, приоденься. Я тебя научу в бубен играть да тарелками в лад стучать. Али стыдишься?