Дмитрий Волкогонов - Ленин (Глава 3)

259

меняет, может быть только революция. Великая революция... Бывают моменты в истории, когда от одного человека, его ума, воли, страсти может зависеть не только великая идея изменения мира, но и ее реализация.

Упреждая собственных критиков, скажу: быть может, Ленин и не думал на даче Бонч-Бруевича о Томасе Карлейле и главном предназначении человека. Может, он размышлял о более прозаических вещах: как завладеть властью, которая сейчас не принадлежит по-настоящему ни Советам, ни правительству. Прочитав десятки тысяч страниц, написанных Лениным и о нем, могу, однако, утверждать: вождь русской революции любил парить мыслью высоко-высоко. Нельзя отрицать благородства его намерений и мечтаний, но пути превращения их в земную реальность у него были якобинскими. Это никогда не смущало Ленина. Ведь в социальной практике революция, и в это верил вождь большевиков, является главным, универсальным оправданием всех намерений и дел человека. Любых, в том числе и страшных, бесчеловечных, отталкивающих.

Дошедшие вести о провале наступления на германском фронте вызвали вначале горечь, а затем и негодование властью, которая ни на что не способна. Ленин и его окружение сразу почувствовали резкое изменение в общественном настроении того аморфного образования, которое они называли "массами". Ленин решил ускорить события. "Правда" с еще большей страстью клеймила Временное правительство, "бросившее тысячи людей в кровавую мясорубку". Все чаще на митингах большевики кидали в толпу лозунги-призывы: "Долой Временное правительство!", "Долой меньшевистских соглашателей!". Сотни глаз и ушей с надеждой внимали большевикам. Влияние их быстро, стремительно росло.

Как вспоминал П.Н.Милюков, "бессилие власти было настолько очевидно, что понятен был соблазн - покуситься теперь на нечто большее, нежели отложенная демонстрация 10 июня. И две недели спустя после "общего" выступления 18 июня мы встречаемся с событием, которому при желании можно было дать название первого опыта большевистской революции". Далее мемуарист пишет, что "3 июля вечером (П.Н.Милюков ошибается, не 3-го, а 4 июля) Ленин

260

уже занял свой знаменитый балкон в доме Кшесинской и приветствовал солдат, давая им указания. Здесь помещалась вся военная разведка ЦК партии большевиков; сюда направлялись и отсюда рассылались приходившие воинские части. Словом, военный штаб восстания был налицо..."163.

В ЦК РСДРП(б) вновь поднимается вопрос нужна мощная, массовая акция, которая заставит Временное правительство отказаться от власти в пользу Советов. А в Советах нужна борьба за их большевистское усиление. Идея быстро получила поддержку со стороны рабочих заводов, фабрик, многих воинских частей. Солдаты, которые были в этом лично заинтересованы, отказывались отправиться на фронт, но поддерживали большевиков. Вместо грязных окопов, вшей, тоски "брать власть" в столице куда приятнее! Ведь разложенные большевиками части были против этой войны и против защиты Отечества!

В ночь с 3 на 4 июля по поручению ЦК РСДРП(б) за Лениным в деревню Нейвола выезжает работник редакции "Правды" М.А.Савельев. Разбуженный рано утром Ленин прямо в прихожей выслушивает гонца и тут же собирается в Петроград. Приехав в столицу, Ленин включается в процесс управления поднятыми на демонстрацию десятками тысяч людей. Все советские учебники и монографии об этих событиях пишут, что главной задачей Ленина было превратить демонстрацию в мирное волеизъявление трудового Петрограда. Но авторы как бы забывают, что еще 14(27) июня Ленин публично заявил, что "мирные манифестации - дело прошлого"164. А между тем в центр Петрограда прибывали и прибывали рабочие с заводов и фабрик, моряки из Кронштадта, солдаты из казарм многочисленных частей столичного гарнизона. Ленин направляется к своей облюбованной трибуне - на балкон особняка Кшесинской. Речь его была короткой, и главный ее смысл: "Вся власть Советам".

Интересная деталь: в ленинских сочинениях приведено множество второстепенных его записок, разговоров, резолюций, выступлений, но этого выступления нет, хотя он выступал с тезисами в руках. Но все потому, что после разгона демонстрации, на которую многие пришли вооруженными, власти завели дело против большевиков и лично

261

против Ленина, обвиняя его в подстрекательстве к вооруженному восстанию. Большевистская печать позже изложила эту речь как мирную.

Как вспоминал Н.Н.Суханов, у большевиков едва ли был четкий план, но "шансы восстания и переворота поднялись очень высоко". Большевистское руководство колебалось. "Ленин с балкона, - пишет Суханов, - произнес речь весьма двусмысленного содержания. От стоявшей перед ним, казалось бы, внушительной силы Ленин не требовал никаких конкретных действий; он не призывал даже свою аудиторию продолжать уличные манифестации, хотя эта аудитория только что доказала свою готовность к бою громоздким путешествием из Кронштадта в Петербург. Ленин только усиленно агитировал против Временного правительства, против "социал-предательского Совета" и призывал к защите революции, к верности большевикам..."165

Впрочем, позже Ленин не скрывал того, что это была попытка мирным путем захватить власть, но едва ли кто мог надеяться, что Временное правительство просто так сложит свои полномочия.

Между тем, как писал Суханов, в Петрограде возобновились беспорядки. Толпы солдат были часто вооружены. Кое-где громят винные магазины, местами начались грабежи. Около полудня в разных концах города поднялась стрельба: на Суворовском проспекте, на Васильевском острове, на Каменноостровском, на Невском - у Садовой и у Литейного.

Ленин из Таврического дворца внимательно наблюдает за ходом событий. Из разных районов гонцы сообщают о хаотических стычках, неорганизованных столкновениях, о выдвижении войск, верных правительству, в стратегически важные пункты города. Все чаще говорят о грабежах, обысках, погромах. Ленину становится ясно, что полустихийное выступление не способно спихнуть даже слабую власть. Было желание взять власть, но не было организации. Подняв более полумиллиона людей, большевики действовали без ясного плана, без четкого управления. Ленин счел за благо свернуть выступление и с меньшими политическими потерями отступить. Нужно было сохранить не только социальный заряд, но и революционное лицо.

262

Июль стал индикатором неустойчивого динамического равновесия с микроскопическим преимуществом Временного правительства.

10 июля 1917 года Ленин пишет тезисы "Политическое настроение", которые, правда, были опубликованы не сразу, а лишь в начале августа. Вождь большевиков раскрывает политические карты: "...собрать силы, переорганизовать их и стойко готовить к вооруженному восстанию...". Здесь же Ленин заявляет, что большевики окончательно порывают с соглашателями: "Вожди Советов и партий социалистов-революционеров и меньшевиков, с Церетели и Черновым во главе, окончательно предали дело революции..."166