Уильям Ширер - Взлет и падение Третьего Рейха

Это был так называемый «приказ о комиссарах», который на Нюрнбергском процессе вызвал большую дискуссию, когда перед немецкими генералами был поставлен вопрос морального порядка: предпочитали ли они повиноваться приказам фюрера и совершать военные преступления или повиноваться велению своей совести? [98]

Согласно утверждениям Гальдера, высказанным позднее, генералы были возмущены таким приказом, и едва закончилось совещание, как они выразили протест главнокомандующему сухопутными войсками Браухичу. Этот бесхребетный фельдмаршал, «соломенное чучело», как назвал его однажды Гитлер, пообещал бороться против приказа в том виде, в каком он был изложен. Позднее, как клянется Гальдер, Браухич информировал в письменной форме ОКВ, что офицеры армии «не смогут выполнять подобные приказы».

Но так ли все было?

В своих свидетельских показаниях, данных в ходе прямого допроса в Нюрнберге, Браухич признал, что шагов, противоречащих воле Гитлера, он не предпринимал, потому что «ничто на свете не изменило бы отношения фюрера» к комиссарам. Как руководитель армии, говорил он трибуналу, он сделал единственное — отдал приказ по армии, гласивший, что «в армии должна строго соблюдаться дисциплина в соответствии с уставными требованиями, которые применялись в прошлом».

«Вы не отдавали никакого распоряжения, прямо касавшегося приказа о комиссарах?» — спросил Браухича язвительный председатель трибунала Лоуренс.

«Нет, — отвечал он. — Я не мог впрямую отменить приказ».

И в дальнейшем у старомодных армейских офицеров, приверженных прусским традициям, имелся повод для борьбы с собственной совестью в виде директив, изданных генералом Кейтелем 13 мая от имени фюрера. Главная из них ограничивала функции военно-полевых судов. Судопроизводству придавалась более примитивная форма законности.

«Подлежащие наказанию проступки, совершенные гражданским населением врага (в России), впредь до особого указания не будут рассматриваться военно-полевыми судами.

Лица, заподозренные в преступных действиях, доставляются немедленно к офицеру. Этот офицер решает, следует ли задержанных расстрелять.

В отношении проступков, совершенных против вражеского гражданского населения военнослужащими вермахта, преследование не обязательно даже в тех случаях, когда проступок является одновременно и военным преступлением».

Армии предписывалось снисходительно относиться к таким проступкам, помня в каждом случае о том зле, которое большевики причиняли Германии с 1918 года. Предание военно-полевому суду немецких солдат будет оправдано только в том случае, если «поддержание дисциплины или безопасности войск требует такой меры». Однако, как говорилось в заключении директивы, «только те приговоры будут утверждены, которые соответствуют политическим намерениям высшего командования».

Вторая директива, изданная Кейтелем от имени фюрера и датированная тем же числом, возлагала на Гиммлера выполнение «специальных» задач по подготовке к политическому управлению Россией — задач, как говорилось в директиве, «вытекающих из борьбы между двумя противоположными политическими системами».

Садист нацистской тайной полиции был уполномочен действовать «независимо» от армии «под свою ответственность». Генералам было хорошо известно, что последует за назначением Гиммлера, хотя они и отрицали это, оказавшись на скамье подсудимых в Нюрнберге. Далее в директиве говорилось, что оккупированные районы России, где Гиммлер приступит к работе, необходимо закрыть. Туда не разрешался въезд даже высшим представителям правительства и партии, если бы они вознамерились взглянуть на происходящее. Та же директива возлагала на Геринга «эксплуатацию страны и использование ее экономических возможностей в интересах германской промышленности». Между прочим, этим приказом Гитлер объявлял, что, как только закончатся военные действия, «Россия будет расчленена на отдельные государства со своими правительствами».

Как это сделать — предстояло разработать Альфреду Розенбергу, официальному ведущему нацистскому идеологу, который являлся, как мы уже убедились, одним из наставников Гитлера во времена Мюнхена. 20 апреля фюрер назначил его «специальным уполномоченным по делам восточноевропейского региона», и этот нацист, страдавший поистине «гениальным» непониманием истории, даже истории России, где он родился и получил образование, немедленно приступил к возведению воздушных замков на некогда родной почве. Многотомный архив Розенберга был захвачен в целости и сохранности; подобно его книгам, это мрачное чтиво, но оно не должно помешать настоящему повествованию, хотя время от времени к нему придется обращаться, так как именно здесь раскрываются многие планы Гитлера в отношении России.

К маю Розенберг набросал первый черновой вариант устройства территорий, что обещало стать крупнейшим историческим завоеванием немцев. Начать с того, что Европейскую часть России предполагалось разделить на так называемые рейхскомиссариаты. Русская часть Польши должна была стать германским протекторатом под названием «Остланд», Украина — «независимым государством, союзным Германии», Кавказ с его нефтяными запасами попадал в управление к немецкому «полномочному представителю», а три Прибалтийских государства и Белоруссия — в германский протекторат, подготовляемый для прямого присоединения к германскому рейху. Это необходимо, как пояснил Розенберг в одном из бесконечных меморандумов, которыми он забросал Гитлера и его генералов, чтобы пролить свет «на исторические и расовые предпосылки» решений, которые завершатся германизацией пригодных в расовом отношении к ассимиляции прибалтов и выселением «нежелательных элементов». Следует предусмотреть выселение в масштабах из Латвии и Эстонии, предупреждал Розенберг. На место изгнанных прибудут немцы, предпочтительно ветераны войны В соответствии с планами Розенберга «Балтийское море должно стать немецким внутренним морем».

За два дня до начала войны Розенберг обратился к своим ближайшим сотрудникам, которым предстояло взять на себя управление Россией.

«Задача кормить немецкий народ стоит первой в списке наших задач на Востоке, — объяснял присутствующим Розенберг. — Южные (русские) территории будут… кормить немецкий народ. Мы не видим абсолютно никакого смысла кормить русский народ избытком продукции, добытой на этих территориях. Мы знаем, что это суровая необходимость… Русских ждут впереди очень тяжелые годы». Действительно, очень тяжелые годы, поскольку немцы преднамеренно планировали уморить голодом миллионы русских!