Уильям Ширер - Взлет и падение Третьего Рейха

Некоторой части арестованных удалось избежать суда и в конце концов дождаться освобождения наступавшими войсками союзников. Среди них были генерал Гальдер и д-р Шахт, которые не принимали участия в заговоре 20 июля, хотя на суде в Нюрнберге Шахт заявил, что был «посвящен в тайну». Гальдер провел несколько месяцев в одиночной камере — совершенно темном подвале. Эти двое, а также высокопоставленные лица, немцы и иностранцы, включая Шушнига, Леона Блюма, Шлабрендорфа и генерала Фалькенхаузена, были освобождены 4 мая 1945 года американскими войсками в местечке Нидердорф, в Южном Тироле, как раз в тот момент, когда гестаповская охрана приготовилась их всех уничтожить. Несколько позднее Фалькенгаузен попал под суд в Бельгии как военный преступник. 9 мая 1951 года после четырех лет пребывания в тюрьме в ожидании суда его приговорили к 12 годам каторжных работ, однако через две недели освободили, и он возвратился в Германию.

Многие из армейских офицеров, замешанных в заговоре, предпочли самоубийство «милосердию» Народного суда. Утром 21 июля генерал Хеннинг фон Тресков, душа заговора среди офицерства Восточного фронта, простился со своим другом и помощником Шлабрендорфом, который запомнил его последние слова:

«Теперь все набросятся на нас и будут поливать грязью. Но мои убеждения незыблемы: мы поступили правильно. Гитлер не только заклятый враг Германии, он — заклятый враг всего человечества. Через несколько часов я предстану перед Богом, держа ответ за свои действия и упущения. Думаю, что смогу с чистой совестью оправдать все, что я сделал в борьбе против Гитлера…

Каждый, кто присоединялся к движению Сопротивления, надевал на себя тунику Несса, этот смертоносный дар. Человек чего-нибудь стоит лишь тогда, когда готов пожертвовать жизнью за свои убеждения».

В то утро Тресков выехал в 28-ю пехотную дивизию, прополз на нейтральную полосу и выдернул предохранительную чеку из ручной гранаты. Взрывом ему оторвало голову.

Спустя пять дней свел счеты с жизнью генерал-квартирмейстер сухопутных войск Вагнер.

Среди высокопоставленных военачальников на Западном фронте покончили с собой два фельдмаршала и один генерал. Как известно, в Париже восстание взяло хороший старт, когда генерал Генрих фон Штюльпнагель, военный губернатор Франции, арестовал весь состав СС и СД гестапо. С этого момента все зависело от фельдмаршала фон Клюге, нового главнокомандующего Западным фронтом, которого в течение двух лет обрабатывал на русском фронте Тресков, пытаясь сделать активным заговорщиком. Хотя Клюге постоянно менял свое решение, он в конечном счете согласился или почти согласился, как считали заговорщики, поддержать заговор, как только будет убит Гитлер.

В тот вечер, 20 июня, в Ла-Рош-Гуйон, в штабе группы армий «Б», командование которой после ранения Роммеля Клюге также принял на себя, состоялось роковое совещание за обеденным столом. Клюге хотелось обсудить противоречивые сообщения относительно того, жив или убит Гитлер. Присутствовали его главные советники — начальник штаба генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба группы армий «Б» генерал Шпейдель, генерал Штюльпнагель и полковник Хофакер. Последнему в тот день уже звонил Штауфенберг, чтобы проинформировать о ходе мятежа в Берлине. Когда офицеры собрались на обед, по крайней мере некоторым показалось, что осторожный фельдмаршал наконец-то решится связать свою судьбу с заговором. Бек дозвонился до него перед обедом и настоятельно просил поддержать выступление независимо от того, убит Гитлер или нет. После этого поступил приказ, подписанный фельдмаршалом фон Вицлебеном. На Клюге это произвело сильное впечатление.

Тем не менее ему хотелось иметь дополнительную информацию об обстановке, и она, к несчастью для заговорщиков, поступила от генерала Штиффа, который утром ездил вместе со Штауфенбергом в Растенбург и видел взрыв. Он подтвердил, что Гитлер остался жив, а сейчас пытался скрыть происшедшее. Блюментрит связался с ним по телефону, и Штифф рассказал ему всю правду о том, что произошло, а точнее, не произошло.

«Значит, попытка не удалась», — сказал Клюге Блюментриту. Казалось, он был искренне разочарован, поскольку тут же добавил, что, удайся она, он не стал бы терять времени, немедленно связался бы с Эйзенхауэром и попросил о перемирии.

За обедом, проходившим будто во сне, как позднее вспоминал Шпейдель, им казалось, «что они сидят в доме, куда пришла смерть». Клюге слушал горячие призывы Штюльпнагеля и Хофакера продолжать восстание даже в том случае, если Гитлер уцелел. Блюментрит описал, что последовало дальше:

«Когда они закончили, Клюге заметил с явным разочарованием: «Итак, господа, покушение провалилось. Все кончено». Штюльпнагель воскликнул: «Фельдмаршал, я думаю, вам известны наши планы. Надо что-то делать».

Клюге отрицал, что посвящен в какие-либо планы. Приказав Штюльпнагелю освободить арестованных из частей СС и СД в Париже, он посоветовал ему: «Самое лучшее, что вы можете сделать, — это переодеться в гражданскую одежду и скрыться».

Но для гордого генерала Штюльпнагеля такой выход был неприемлем. После труднообъяснимой ночной попойки в парижском отеле «Рафаэль», где рекой лилось шампанское и где освобожденные офицеры СС и СД во главе с генералом Обергом братались с армейскими офицерами, которые только что держали их под арестом и, скорее всего, расстреляли бы, увенчайся заговор успехом, Штюльпнагель, получивший приказ явиться в Берлин, выехал на автомобиле в Германию. В Вердене, где в Первую мировую войну он командовал батальоном, сделал остановку, чтобы взглянуть на знаменитое поле боя, а также исполнить принятое решение. Его водитель и солдат охраны услышали пистолетный выстрел. Они обнаружили генерала в канале, откуда тот пытался выбраться. Пулей был выбит глаз и так серьезно поврежден другой, что его пришлось удалить в верденском военном госпитале, куда его срочно доставили.

Но это не спасло Штюльпнагеля от ужасной смерти. Слепой и беспомощный, он был доставлен по срочному приказу Гитлера в Берлин, в Народный суд, где его, лежащего на носилках, всячески поносил Фрейслер. 30 августа его повесили в тюрьме Плётцензе.

Решительный отказ фельдмаршала Клюге присоединиться к мятежу не спас его, как не спас он и Фромма, который подобным же образом вел себя в Берлине. «Судьба, — как вскользь высказался об этом нерешительном генерале Шпейдель, — не щадит того, чьи убеждения не подкреплены готовностью стоять за них до конца». Есть свидетельства, что полковник фон Хофакер под ужасными пытками — его казнили только 20 декабря — назвал в числе участников заговора Клюге, Роммеля и Шпейделя. Блюментрит свидетельствовал: Оберг информировал, что Хофакер упомянул Клюге на первых же допросах и что, узнав об этом, фельдмаршал «выглядел день ото дня все более озабоченным».