Иван Черных - Школа террористов

В коридоре мне повстречался Петря Супруне. Показалось даже, что он вышел из моей комнаты. Вполне вероятно: филеру все положено знать о своем подопечном. После нападения на гарнизон Петря чувствует себя героем и посматривает на меня с усмешкой: как, мол, я тебя ловко подставил. Пусть посмеивается - а смеется тот, кто смеется последним. Кое-что и я приготовил своему топтуну. Петря пользуется большим доверием у Комрада и отлучается из школы довольно часто, оставляя на Мирче обязанности слежки за мной. Правда, после зверского убийства семьи Савина слежка ослаблена, но совсем пока ещё не снята - Герпинеску не доверяет и после этого. Да и мало в школе тех, кому он доверяет. Курсанты не скрывают, что он заставляет шпионить их друг за другом, докладывать обо всем.

Как-то Герпинеску спросил у меня:

- Вас курсанты информируют, что у них происходит, когда вы отсутствуете: о разговорах, настроениях?

- Зачем? - ответил я. - Я согласился готовить спортсменов, а не стукачей.

Он недовольно покачал головой.

- Плохо. Очень плохо. Информация - необходимая вещь в нашем деле. Тем более в такое смутное время.

На том и расстались.

7

В эту субботу Мирча снова не попал в увольнение: назначен дежурным по школе. А Петря прифрантился в новенький светло-бежевый костюм, надушился французским лосьоном и, выставив кончик белоснежного платочка из нагрудного кармана, покрасовался перед зеркалом.

- Составишь мне компанию в столицу? - предложил ему Донич.

- Нет, я еду в Маркулешты.

- Что-то ты зачастил в свою деревеньку. Уж не зазнобу ли завел там?

Лицо Мирчи, наблюдавшего за другом, покрылось бурыми пятнами характерная особенность, когда он нервничает. Петря заметил это и возразил:

- Нет. Отец просил приехать, помочь по хозяйству.

Значит, Донич попал в точку - иначе Петре незачем было бы оправдываться. Даже туповатый Мирча, кажется, понял это.

Донич уезжал после ужина. И я сказал ему в столовой:

- Твой намек сильно растревожил Мирчу. Ревнует друг, переживает. Неплохо бы успокоить его из города по телефону - вдруг сбежит с дежурства...

Донич понимающе кивнул.

Вечером казарма опустела. Обычно дежурные коротают свою службу у телевизора. А в этот день продолжали показывать "Адьютанта его превосходительства". Но Мирча телевизор не смотрел, ходил по коридору злой и сосредоточенный, покусывая губы. Я наблюдал за ним и ждал.

В дежурке зазвонил телефон - он находился напротив холла, где стоял телевизор, и дневальный крикнул:

- Мирча, тебя!

У Мирчи радостно загорелись глаза - жена приехала ( она уже две недели не появлялась) или звонит по телефону.

- Дежурный Хадырке слушает.

И радость с лица будто ветром сдуло. Слушал он больше минуты, тяжело, словно оглушенный, опустил на аппарат трубку. Вышел из дежурки бледный, с диким блеском в глазах, с подрагивающими губами, и заходил по коридору взад-вперед, о чем-то сосредоточенно думая. Наконец решился и подошел ко мне.

- Не знаете, Комрад у себя? - спросил осипшим голосом.

- Уехал ещё после обеда.

Я понял, в чем дело: Мирче надо домой. Но у меня отпрашиваться не стал, зная, что я не имею права менять дежурных.

- Что-нибудь случилось? - поинтересовался я.

- Да нет, просто так...

После просмотра по телевизору новостей я ушел в свою комнату, разделся и включил свет. Но ложиться спать не торопился - Мирча должен что-то предпринять. И не ошибся: Мирча вышел на улицу, минут пятнадцать ходил по аллее, потом выкатил из гаража мотоцикл. Не сел на него, а повел к воротам, не включая двигатель - чтобы никого не разбудить. Отсутствовал часа три. Я поджидал его, предполагая, чем может кончиться его поездка к жене. Уже светало, когда увидел как он катит обратно мотоцикл от ворот.

Я, набросив спортивный костюм, вышел ему навстречу. От неожиданности Мирча остановился, что-то хотел сказать, но придумать оправдание вот так сходу, было не в его способностях. Я спрашивать ни о чем не стал, прошел мимо, взглянув ему в глаза, в которых застыло безумие; не от испуга, а от чего-то другого, вызвавшего гнев, ненависть и отчаяние. И я догадался, от чего: наживка моя сработала. Если так, Мирча крепко у меня на крючке. Но теперь надо быть ещё бдительнее: при первом же удобном случае он постарается избавиться от свидетеля, видевшего его в ночь дежурства с мотоциклом...

8

После ночных бдений впервые за все дни заточения я уснул крепким, безмятежным сном, испытывая душевную расслабленность и удовлетворение собою: наконец-то мне удалось сделать кое-что в отместку моим похитителям.

Разбудил меня скрип тормозов машины. Я выглянул в окно и увидел подъехавшую к нашему общежитию "Тойету". За рулем её сидел Комрад. Обычно в выходные дни он не появлялся. Значит, случилось то, что и должно было случиться... Я быстро оделся и пошел ему навстречу. У подъезда Мирча отдавал рапорт: "За время дежурства никаких происшествий не случилось".

Комрад долгим изучающим взглядом смотрел ему в глаза, Мирча держал руку у фуражки, застыв, как изваяние, не мигая и не дыша. На лице и шее выступили бурые пятна.

Наконец Комрад махнул рукой - вольно, - и Мирча облегченно вздохнул, медленно, словно с опаской, опустил руку.

- Значит, все в порядке? - спросил Комрад в раздумье.

- Так точно! - снова вытянулся в струнку дежурный.

Комрад глянул на меня и словно что-то вспомнил.

- Продолжайте дежурство, - сказал Мирче и обратился ко мне: - Вы-то как раз и нужны мне.

Мы вошли в его кабинет, Комрад кивнул на стул около стола, а сам тяжело и устало опустился в кресло.

- Во сколько вчера легли отдыхать?

- Как обычно: прослушал последние известия, ещё с час почитал Лермонтова. Где-то около двенадцати.

- Дежурный был на месте?

- Вместе телевизор смотрели. Что-нибудь случилось?

Комрад промолчал, о чем-то сосредоточенно думая.

- Вы свободны. Попросите ко мне Хадырко.

Мирча крутился недалеко от кабинета, догадываясь, что его вызовут. Я подошел к нему и кивнул на дверь начальника.

- На ковер. - И тихонько добавил: - С мотоциклом я тебя не видел и ничего не слышал.

- Спасибо, - поблагодарил Мирча, расправляя плечи и, облегченно вздохнув, шагнул к двери.

Разговаривали они минут пятнадцать, о чем - можно было только догадываться. Потом начальник школы вызвал дневальных, дежурного по контрольно-пропускному пункту, а когда, отпустив их, вместе с Мирчей сел в Тойету и куда-то поехал, я убедился, что случилось что-то более серьезное, чем я предполагал.

Вечером, вернувшийся из увольнения Донич подтвердил мою догадку: жена Мирчи и Петря Супруне умерли в постели от отравления газом...

9

Я не верю ни в какие приметы: ни гадалкам, ни картам, ни астрологам. Судьба человека непредсказуема и непостоянна, как ветреная девица, названная Фортуной: то вознесет его высоко, то бросит в бездну навсегда. То же происходило и со мной: стал летчиком - предел моих мечтаний, - и вдруг сокращение; полюбил Дину - и чуть не поплатился жизнью. И здесь, в Молдове: многообещающее расследование сменилось заточением... Теперь, похоже, полоса неудач кончилась...