Норман Дэвис - Белый орел, Красная звезда

В Советской России превалировала точка зрения Ленина, который рассматривал войну с Польшей как “крайне тяжкое поражение”, а мир - как замечательную победу. [348] Ленинский сборник, XXXVI, стр. 130 Она основывалась на глубокой убежденности, что Польша действовала в качестве жандарма Антанты, имея основной целью остановить развитие большевизма. Большевики продолжали верить, что Антанта пытается затравить их, даже когда Антанта под руководством Ллойд Джорджа отчаянно пыталась наладить торговлю с Россией. По их мнению, спасение от пут, пусть даже мнимых, было действительно выдающейся победой.

Как ни странно, в Польше преобладало подобное же мнение. Многие поляки повторяли историю о том, как они выиграли войну, но проиграли мир. Пилсудский говорил, что “слабый моральный дух нации” помешал ему довести войну до ее логичного завершения. Федералисты были расстроены из-за отказа от их планов. Сторонники инкорпорации были недовольны отказом от границы 1772 года. Католики были возмущены признанием безбожного режима большевиков. Конечно, многие политики, чья профессия предполагает достижение компромиссов, согласились с тем, что они считали компромиссным миром. Популистские партии приняли его, хотя им бы хотелось еще больше земли для раздачи крестьянам-колонистам. Социалисты его также приняли, хотя одна или две влиятельные фигуры, вроде Тадеуша Холувко, яростно протестовали. Но на обоих флангах политического спектра, консервативном и коммунистическом, мнения совпадали. И национал-демократы и Польская Коммунистическая Рабочая Партия отвергали Рижский договор. И те и другие были согласны, что война 1919-1921 годов была плодом нездоровых амбиций Пилсудского, что можно было добиться лучших условий, и что мир не будет долговечным. [349] Historia Polski. Vol. IV. Pt.I, pp.461-462 Таким вот радостным, но дисгармоничным аккордом закончилась польско-советская война.

По объективным критериям, здесь трудно разглядеть чью-либо победу. Ни одна из целей соперничающих сторон не была достигнута. Советы не смогли прорвать изоляцию, спровоцировать желанную революцию в Европе и сохранить Лит-Бел. Полякам не удалось ни создать Федерацию Окраин, ни возродить старое государство от Черного моря до Балтики. Результатом польско-советской войны стал не компромисс, а тупик. Выхода из него не было.

Невозможно не замечать факта, что наиболее сенсационными последствиями польско-советской войны являются те, до которых не дошло. Это было одно из тех мучительных исторических событий, которые обещают больше, чем действительно дают. Историков, естественно, огорчает, когда тема их исследования, которая легко могла бы стать крупнейшим событием эпохи, становится не более чем проходным спектаклем на несколько дней. Обычно их оценки имели склонность к крайностям, либо в сторону придания польско-советской войне масштаба драмы с неисчислимыми последствиями, либо принижения ее до уровня банального события.

Никто лучше не осознавал этот парадокс, чем Пилсудский, смотревший с олимпийским презрением на войну, которую обычные смертные провозгласили доказательством его гения. Это было, по его словам, “какое-то причудливое стечение обстоятельств в сочетании с грубыми ошибками, создававшими впечатление настоящей комедии, ... не настоящая война, а какая-то полувойна, или даже четверть-война, какая-то детская возня и потасовка, на которую не распространяется великая военная теория… Эта война всколыхнула судьбы двух государств, населенных вместе 150 миллионами человек…, и эта война, или потасовка, едва не всколыхнула судьбу всего цивилизованного мира” [350] J. Piłsudski . Rok 1920. Warszawa 1937-1938, стр.. 165.

Классический образец непосредственной реакции Запада можно найти в дневнике лорда Д’Абернона, который тот вел на месте событий в 1920 году и опубликованный в книжном формате одиннадцатью годами позже. Название книги - “Восемнадцатая решающая битва мировой истории” отражает ее тему, а именно, определение Варшавской битвы как последней в серии эпических конфликтов, защитивших “цивилизованный мир” от “варварства”. Д’Абернон цитирует знаменитый пассаж из Гиббона и добавляет собственный комментарий:

“Если бы Карл Мартелл не остановил нашествие сарацинов в битве при Туре, в школах Оксфорда преподавали бы толкования Корана, а их ученики могли бы разъяснять обрезанным слушателям святость и истину откровений Магомета.

Если бы Пилсудскому и Вейгану не удалось остановить триумфальное наступление советской армии в Варшавской битве, не только христианство потерпело бы ужасное поражение, но и само существование Западной цивилизации оказалось бы в опасности. Битва при Туре спасла наших предков от ярма Корана; так же и битва под Варшавой спасла Центральную и часть Западной Европы от более губительной опасности - фанатичной тирании Советов.

По сути, остается очень мало сомнений в том, что если бы Советы сломили бы сопротивление поляков, большевизм бы поглотил всю Центральную Европу и, весьма вероятно, захватил бы и весь континент”. [351] Lord D'Abernon , The Eighteenth Decisive Battle of World History. London, 1931. pp.8-9,11,172.

Более позднее суждение Д’Абернона, написанное в 1931 было менее уверенным:

“Может быть, коммунистическая доктрина, получившая вооруженный отпор в 1920 году, сможет осуществить те разрушения, к которым она стремится. Но если это произойдет, это случится не столько благодаря военной мощи Советов, и не столько благодаря пропаганде, впрочем, довольно мощной и постоянной, но из-за отсутствия единства среди ее оппонентов, и из-за удивительной неспособности справиться с экономическим кризисом, которая является ныне огромным позором для мыслящих людей Запада” [352] Там же, стр.172-173 .

Через четырнадцать лет после опубликования этой книги, Красная Армия захватила Центральную Европу и свела на нет все, о чем писал Д’Абернон. Под советским покровительством в восьми из двадцати четырех суверенных стран Европы воцарился новый социалистический порядок. Перефразируя Гиббона, в школах Кракова, Праги и Берлина преподают интерпретацию диалектического материализма, а их ученики разъясняют членам бесклассового общества святость и истинность откровений Маркса, Энгельса и Ленина. Варшавская битва не только не стала спасением для эпохи, но даже и для одного поколения.

Ленин вскоре сожалел о событиях 1920 года, и признал свою ошибку. Его сожаления сохранились в записи его беседы с немецкой коммунисткой Кларой Цеткин, состоявшейся вскоре после Рижского перемирия:

“Отступление Красной Армии из Польши дохнуло ранним морозом на революционные мечты...