Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

Возглавив королевскую палату, Пемброк не изменил политические взгляды. Граф попытался восстановить авторитет поста лорд-камергера. В частности, он старался ограничить внешнеполитическую активность слуг королевской спальни, препятствуя их контактам с иностранными послами [383]. Кстати, по свидетельству герцога Ньюкасла, Пемброк сам всю жизнь стремился «войти в спальню» [384]. Вскоре у него возникли трения с новым королевским фаворитом Джорджем Вилльерсом, герцогом Бэкингемом, из-за прав лорд-камергера на контроль над младшими и средними слугами двора. В последующие годы граф Пемброк вел активную парламентскую деятельность, критикуя внешнюю политику Бэкингема. В последующие годы Пемброк был вынужден примириться с Бэкингемом в интересах своего наследника – племянника Филиппа Герберта, который был женат на дочери фаворита.

Поскольку лорд-камергер принимал активное участие в политической и придворной жизни, он перекладывал значительную часть своих придворных обязанностей на подчиненных, оставляя за собой общее руководство департаментом и церемониальные функции.

Ближайшим помощником лорд-камергера и его заместителем был вице-камергер (vice-chamberlain) хаусхолда. Должность вице-камергера считалась одним из высших постов при дворе. Лица, занимавшие пост вице-камергера, также нередко входили в состав Тайного совета. При Тюдорах вице-камергер осуществлял ревизии штата королевской палаты, чтобы выявлять среди ее слуг тех, кто по болезни, некомпетентности или из-за отсутствия определенных качеств не должен был служить в высшем департаменте двора [385]. Кроме того, вице-камергер был хранителем ключей королевского дворца. На практике когда при дворе находился лорд-камергер, то формально не было необходимости в присутствии вице-камергера. Но в случае длительного отсутствия главы королевской палаты при дворе его заместитель должен был быть призван в хаусхолд. Например, так произошло в 1619 г., когда лорд-камергер хаусхолда граф Пемброк вместе с другими высшими королевскими слугами был послан Яковом I в Шотландию, а вице-камергер Джон Дигби прибыл ко двору, чтобы «заменить [его] и представлять эту должность» [386].

При Якове I Стюарте должность вице-камергера часто совмещалась с постом казначея королевской палаты (Treasurer of the Chamber). Он отвечал за расходы департамента, его казну, рассчитывал годовой бюджет палаты и выплачивал жалование ее слугам. В его распоряжение казначейство передавало средства, предназначенные для содержания всего королевского двора [387].

С вступлением на престол Якова I Стюарта королевская палата стала постоянно испытывать нехватку средств. Суммы, поступавшие из казначейства, с трудом покрывали растущие расходы департамента и его слуг. Большая их часть уходила на устройство придворных церемоний, развлечений (маскарады, спектакли, игры, рыцарские турниры) и выплату жалования слугам. Пытаясь преодолеть первоначальную стесненность в средствах, новый монарх выделил часть поступавших в королевскую палату ассигнований в распоряжение личного королевского казначея (keeper of the privy purse, буквально – хранитель «личного кошелька»). Личный казначей короля хранил наличные деньги для оплаты повседневных расходов монарха.

Должность личного королевского казначея была учреждена Генрихом VII, но до начала XVII в. она объединялась с постом королевского постельничего. При Якове личный казначей – самостоятельная фигура в составе «королевской спальни». Как правило, этот пост занимал один из королевских фаворитов. Личный королевский казначей, единственный из всех финансово-ответственных лиц двора, не отчитывался ни перед кем, кроме самого короля. Отчеты о его расходах прекратили поступать в казначейство именно при Якове I (с 1605 г.), когда пост занял Джордж Хоум – один из ближайших королевских слуг из числа шотландцев [388]. В 1611 г. хранителем «личного кошелька» Якова I также стал один из шотландских королевских слуг Джон Марри [389]. Он сохранил его до конца яковитского правления. Марри, позднее шотландский граф Аннандейл, занимал одно из ключевых мест в системе патронатно-клиентных и политических отношений раннестюартовского двора. Вскоре к нему перешел контроль за личной королевской печатью.

Показательно, что расходы «личного королевского кошелька» за первые пять лет правления Якова I возросли в 5 раз по сравнению расходами за тот же период в последние годы правления Елизаветы. Это один из самых высоких показателей роста королевских расходов [390]. С приходом к власти Якова I роль «личного королевского кошелька» резко изменилась. Теперь это были не только расходы на повседневные нужды монарха. Главное место в расходах личного королевского казначея заняли денежные награды, подарки, пожалования ближайшим слугам Якова I. «Личный кошелек» превратился в своего рода личную финансовую службу монарха по обеспечению важных услуг и неотложных дел в интересах короля [391].

Произошло изменение и источников пополнения личной королевской казны. Казначейство не было способно на регулярной основе обеспечить непостоянные и чрезвычайные по своему объему потребности нового короля. Возросло количество экстраординарных средств, поступавших в обход государственного казначейства [392]. Например, в июле 1614 г. 5400 фунтов поступило от новых барристеров (serjeants-at-law) в качестве их должностных вступительных взносов, а в 1619 г. – 6000 фунтов поступило от города Лондона за подтверждение хартий. В 1620-е годы значительные средства поступали через герцога Бэкингема от продажи титулов и должностей.

Личный королевский казначей числился в составе «королевской спальни» (Bedchamber), которая стала социально-политическим и пространственным центром раннестюартовского двора, ведущей придворной службой с момента восшествия на престол Якова I.

Выделение «спальни» как отдельного субдепартамента королевской палаты началось еще при Генрихе VIII с ограничением доступа в опочивальню короля и выделением так называемой «ближней палаты». При Марии и Елизавете Тюдор это разделение не имело большого значения, поскольку штат личных апартаментов был заполнен фрейлинами и служанками. Политическое влияние елизаветинских фаворитов в большей степени зависело от личного расположения королевы, чем от их места в придворных структурах.

При Якове I слуги «королевской спальни» взяли на себя всю заботу о повседневной деятельности монарха. Они составили его постоянное окружение. Королевская спальня была предметом личной юрисдикции монарха. Яков I сам определял численность и персональный состав ее штата. Ее слуги лишь формально подчинялись лорд-камергеру двора.

В первые годы правления штат спальни был строго ограничен. Там служили только шотландцы, политически и лично преданные королю. Они ограничили влияние на короля английской аристократии и старых елизаветинских придворных слуг. В то же время придворная жизнь Якова I стала более открытой по сравнению с елизаветинской эпохой. Ограничив доступ в спальню, Яков достаточно часто покидал ее пределы, чтобы принять участие в очередном придворном празднестве или ином действии. Более того, отношение короля со своим окружением было гораздо более близким, чем у его предшественников. Выделение «спальни» как обособленного внутри королевской палаты субдепартамента сочеталось с большей открытостью нового монарха перед своими подданными. Таким способом он надеялся завоевать симпатии остального английского придворного сообщества.