Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

В письме лорд Хадсон подчеркивает, что все гвардейцы выбирались из самых лучших и древних английских фамилий. Главными основаниями для включения в королевскую гвардию ее капитан называет достоинство, достаток, честь и чистоту крови. Ханздон обращает внимание нового монарха на то, что его предшественники рассматривали гвардейцев не только как охрану, но и как «питомник» для воспитания «наместников Ирландии, послов… военачальников…», поэтому они часто использовались «как в гражданских, так и в военных» делах [423]. В глазах тюдоровской знати королевская гвардия являлась гарантом сохранения и преемственности аристократических традиций и ценностей при королевском дворе, одним из механизмов привлечения выходцев из благородного сословия к государственному управлению.

Пользуясь своими привилегиями, гвардейцы пытались играть достаточно активную роль в политической и придворной борьбе. Гвардия стала тем местом, куда лидеры придворных группировок стремились протолкнуть своих сторонников, родственников и клиентов. В силу этого состав гвардии всегда был неоднороден. Она никогда не выступала как единое целое.

Придворное положение гвардейцев заметно изменилось с восшествием на престол Якова I Стюарта. Возможно, Яков I быстро осознал социальное значение королевской гвардии. Отношение короля к гвардии было тесно связано с его общей политикой по отношению к английской аристократии. Яков I Стюарт стремился ослабить влияние тюдоровской аристократии на государственное управление за счет лишения ее властных привилегий, размывая социальный состав английского дворянства.

Подобным же образом Яков I старался сократить значение королевской гвардии. Гвардия окончательно потеряла контроль над доступом ко двору, когда из ее штата был выведен секретарь, ведущий список всех лиц, допущенных ко двору. Также в состав гвардии были включены представители незнатных английских семей, стремившихся к аноблированию и вряд ли соответствовавших требованиям, которые предъявлял лорд Ханздон [424].

Джон Хоулз, бывший гвардеец и неудачливый претендент на многие придворные посты, сокрушался, что во время правления Якова I королевские гвардейцы потеряли «многое из прежнего достоинства». Прежде всего, по мнению Хоулза, это связано с их имущественным измельчанием. Когда он был гвардейцем Елизаветы, то «считался самым бедным из них, хотя все знали, что он унаследовал 4000 фунтов» [425]. Если при Тюдорах благосостояние большинства гвардейцев не зависело от их придворного жалования, то при Якове I многие из них уже мало чем отличались от слуг, находившихся на придворном содержании и зависевших от финансового благополучия двора [426]. Кроме того, половину штата королевской гвардии постепенно по мере возникновения вакансий стали составлять шотландцы, хотя капитаном гвардии продолжал оставаться англичанин. Скорее всего, это была просто уступка нового короля в соответствии с принципом равного представительства наций, поскольку во главе [427]другой военной службы – королевской стражи был поставлен шотландец.

Несмотря на просьбу Ханздона, Яков I не сохранил за ним поста капитана королевской гвардии. Им был назначен Генри Перси, лорд Нортумберленд, который получил приказ взять у гвардейцев клятву о супрематии [428]. Нортумберленд был католиком и надеялся на смягчение антикатолических законов с приходом к власти Якова I. Первоначально новый король своими действиями подпитывал эти надежды, включив опального при Елизавете Нортумберленда в Тайный совет и назначив его на почетный пост капитана гвардии. Некоторые другие знатные католики также получили придворные и государственные посты. Но, скорее всего, это диктовалось не религиозными предпочтениями нового короля, а политической стратегией, направленной на ослабление влияния елизаветинцев. Надежды католиков на нового короля не сбылись, что вызвало «Пороховой заговор», активным участником которого стал граф Нортумберленд. Одним из пунктов обвинения стал тот факт, что Нортумберленд принял в штат гвардии своего родственника католика Томаса Перси без принесения им присяги о супрематии. Именно его Нортумберленд посылал весной 1603 г. на встречу с Яковом I, чтобы заручиться обещанием короля проявлять толерантность по отношению к католикам. По мнению следствия, Томас Перси еще до включения в королевскую гвардию начал составлять заговор, впоследствии сделав из своего поста прикрытие для заговорщиков, что не могло не сказаться на общем снижении авторитета королевской гвардии.

В 1605 г. должность капитана была передана Томасу Говарду, графу Саффолку, лорд-камергеру палаты (занимал пост до 1614 г.). Поскольку Саффолк возглавлял королевскую палату и вел активную общественно-политическую деятельность, он не уделял руководству гвардии достаточного внимания.

Действительную безопасность двора должна была обеспечивать королевская стража (the king’s guard или the Guard of the Body of our Lord the King’s).

Обычно каждый новый монарх назначал новую охрану из своих сторонников, которые выполняли функции королевских телохранителей. Только при Генрихе VII королевская стража стала постоянной военной службой двора. В момент коронации Генриха VIII в ней насчитывалось 126 стражников, а при Елизавете Тюдор уже 200. При Стюартах сохранилась численность в 200 стражников.

Возглавляли королевскую стражу капитан и несколько лейтенантов. Пост капитана королевской стражи считался одним из ключевых при дворе. При Стюартах пост капитана был совмещен с должностью оберкамергера королевской спальни (постельничего). Как правило, капитаном стражи назначался один из королевских фаворитов. Например, знаменитый Уолтер Рэли был капитаном стражи при дворе Елизаветы, а Томас Эрскин – при Якове I.

В 1617 г. пост капитана стражи стал причиной конфликта между одним из королевских фаворитов Генри Ричем и графом Солсбери, сыном Роберта Сесила. К тому времени внутреннее напряжение при дворе спало. Эрскин хотел перевести должность капитана в денежный капитал. По слухам, Рич предлагал Фентону за данный пост 2500 или 5000 фунтов, а граф Солсбери—6000 [429]. Решить спор должен был король. Наблюдатели считали, что должность достанется Солсбери, поскольку на его стороне был Бэкингем, но на стороне Рича была традиция, согласно которой пост капитана стражи принадлежал лицу с достоинством не выше рыцаря. Именно поэтому, как уверял Фентон, он отказывается от должности, так как она «не соответствует его достоинству» [430]. Друзья Солсбери пытались отговорить его от претензий на пост капитана, но желание графа закрепиться при дворе было весьма велико. Яков I все же решил спор в пользу Рича.

Генри Рич был младшим сыном Роберта Рича, первого графа Уорика. Его прекрасные манеры и приятный внешний вид привлекли внимание Якова I. Расположение короля было выражено как в деньгах, так и в организации успешной служебной карьеры Рича. Он был назначен камергером спальни принца Карла, а в ноябре 1617 г. стал капитаном королевской стражи. В 1623 г. Рич получил титул барона Кенсингтона. В 1624 г. он участвовал в переговорах во Франции о браке Карла и Генриетты Марии, а в сентябре 1624 г. при помощи Бэкингема получил титул графа Холленда. В это время функции капитана стражи были вновь переданы шотландцу Эрскину, поскольку обстановка при дворе вновь обострилась.