Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

Переговоры сторон в Гамбурге проходили тяжело. Голландцы отказывались предпринимать какие-либо действия в помощь Пфальцу до тех пор, пока английский флот занимался преследованием их торговых судов, тогда как шведы уже не демонстрировали прежнего желания продолжать войну. И те и другие не доверяли Англии. По мнению французской стороны, англичанам было выгодно наблюдать за борьбой на континенте, направляя действия других стран на поддержку Пфальца, тогда как сами они не делали ровным счетом ничего [889]. Было ясно, что договор не будет подписан, пока Англия не докажет серьезность своих намерений и не объявит войну Габсбургам. Карл I был оскорблен таким недоверием, и его интерес к альянсу, от которого немногого приходилось ожидать, быстро угасал. Подозрение, что Франция параллельно пыталась договориться с Австрией, сделало Карла I более склонным к возобновлению переговоров с Испанией [890].

В июле 1637 г. Сенетер покинул Англию. Прибытие через три месяца, в ноябре 1637 г., нового посла Помпонна де Белльевра возродило некоторую надежду на решение вопроса об альянсе. Однако француз не предпринял никаких действий. Лестер в это же время отмечал, что шансов на подписание союзного договора практически не осталось [891]. К началу 1638 г. стало окончательно ясно, что альянс заключен не будет: Ришелье осознал, что волнения в Шотландии поставят крест на вероятности получения от Англии военной помощи. Перед лицом внутренней угрозы все мысли Карла I о войне с Испанией отошли на второй план: король был заинтересован в сохранении спокойствия внутри королевства, а оппозиция получила эффективное оружие в борьбе против двора [892].

С отъездом Сенетера фракция Генриетты-Марии претерпела определенные изменения. Несколько человек из ближайшего окружения королевы начали работу по преобразованию идеологической направленности фракции, что впоследствии привело и к изменениям в составе. В первую очередь, это был папский посланник Джордж Конн, прибывший в Лондон в конце 1636 г. Конн никогда не выражал одобрения сотрудничеству королевы с протестантами, несмотря на все доводы ее духовника, Роберта Филипа. Поддерживаемый Уиндебэнком, главным сторонником папы при дворе, Конн начал формирование новой фракции, состоявшей из католиков и криптокатоликов – очевидно, рассматривая эти действия как шаг к возвращению Англии в лоно Римской церкви [893].

На фоне общих английских проблем деятельность Генриетты-Марии и ее сторонников уже практически не привлекала внимания общественности. Противостояние профранцузской и происпанской придворных фракций потеряло свою остроту: в мае 1638 г. испанский посол Оньяте покинул Англию, не добивших никаких результатов, тогда как всякие попытки подписания союза с Францией были прерваны еще за год до этого.

В новой политической ситуации для английского двора наиболее актуальной стала борьба роялистов и сторонников парламента, которая органично наложилась на противостояние католиков и протестантов. В этих условиях в рамках двора постепенно произошло перераспределение сил: отдаление Генриетты-Марии от протестантов Холланда и Нортумберленда, тесно связанных с оппозицией королю, и сближение проабсолютистски настроенных членов французской и испанской фракций [894]. Для самой Генриетты-Марии вопросом первой важности стало не отстаивание французских интересов, а поддержка короля и его сторонников.

Весной 1638 г. английский двор пополнился еще одной деятельной фигурой. В течение 1630-х годов герцогиня де Шеврез, подруга детства Генриетты-Марии, бывшая одним из самых бескомпромиссных и коварных врагов Ришелье, продолжала активную деятельность против кардинала. Когда очередной заговор, в который она была вовлечена, оказался в 1637 г. на грани разоблачения, герцогиня, опасавшаяся возмездия, решилась бежать на Пиренеи. В феврале 1638 г. она получила теплый прием при испанском дворе, стала другом Оливареса и, если верить слухам, министром Филиппа IV [895]. Весной 1638 г. герцогиня прибыла в Англию, вооружившись огромным количеством подарков для Генриетты-Марии и новыми планами интриг против Ришелье. В мае 1638 г. венецианец Франческо Дзонка докладывал, что «она возобновила все старые знакомства и заводит множество новых» [896].

Де Шеврез не скрывала своего пренебрежения к Монтагю, с насмешкой указывая англичанину, что фавориты Генриетты-Марии не дают ему возможности хоть как-то влиять на королеву. Нортумберленд сразу невзлюбил герцогиню и даже жаловался на то, что она пыталась убедить Холланда присоединиться к испанской фракции [897].

Осенью 1638 г. в сопровождении 600 человек прибыл еще один влиятельный враг Ришелье – Мария Медичи, мать королевы. Это событие не вызвало воодушевления при дворе. Генриетта-Мария оказалась одинока в своем проявлении радости. Старая королева оставалась в Англии в течение трех лет. В декабре 1638 г. графиня Карлайл, сестра графа Нортумберленда, писала, что «королева всеми силами старается воздействовать на короля, грозя ухудшением отношений с Францией, от которой много сейчас зависит» [898].

К 1640 г. изменение политической позиции Генриетты-Марии было практически завершено. Прибывший из Ирландии в сентябре 1639 г. Томас Уэнтворт (а с января 1640 г. – граф Страффорд), теперь первый советник короля, был с радостью встречен роялистским крылом фракции королевы. В феврале 1640 г. свое почтение Уэнтворту выразили Монтагю, Джермин и Генри Перси [899], а в следующем месяце его удостоила визита и неоднократно восхваляла при дворе его достоинства герцогиня де Шеврез. В мае и сама королева продемонстрировала свою расположенность к Уэнтворту [900].

Уэнтворт, в свою очередь, уважал королеву как супругу своего сюзерена, однако без всякой симпатии относился к ее фаворитам, которые должны были выглядеть в его глазах как праздные щеголи. Особенно негативно Уэнтворт относился к Холланду, и Холланд отвечал ему взаимностью [901]. Сравнительно дружелюбен был Уэнтворт лишь по отношению к Нортумберленду, наименее «светской» фигуре из числа окружения королевы [902]. Нортумберленд, в свою очередь, считал Уэнтворта своим другом, но был недоволен тем, что тот был слишком склонен к союзу с Испанией [903]. К началу 1640-х годов неприятная ситуация сложилась и в отношениях Уэнтворта и Генри Уэйна, известного своими антииспанскими взглядами и назначенного в феврале 1640 г. благодаря влиянию Генриетты-Марии государственным секретарем вместо Джона Коука [904].

Уэйн, занимавший на протяжении 1630-х годов различные административные и придворные должности (в том числе должность гофмаршала королевского хаусхолда в 1629–1639 гг. и должность казначея двора с 1639 г.) и бывший с 1630 г. членом Тайного совета, высоко ценился Карлом I [905]. Однако при этом Уэйн не отличался выдающимися способностями, а его недочеты и ошибки в ходе первой войны с шотландцами восстановили против него Уэнтворта [906]. Сложно понять, какие цели преследовала королева, поддерживая человека, который был непримиримым врагом Уэнтворта, советника и главной надежды Карла I (кроме того, сын Уэйна, Генри Уэйн-младший, был известен тесными связями с лидерами оппозиции). Возможно, Генриетта-Мария опасалась возросшего влияния Уэнтворта и стремилась назначением Уэйна несколько уравновесить положение сил при дворе. Результатом этого назначения стало очередное размежевание двора, которому в тот момент как никогда требовалось единение его членов [907].