Коллектив авторов - Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»

Продемонстрировать серьезность намерений устроители антиалкогольной кампании могли посредством вынесения наказания кому-либо из великих. На некоторое время, оказалось, отлучили от телеэкрана Аллу Пугачеву – в связи с газетной шумихой по сомнительному обвинению в пьяном поведении в одной из гостиниц. Чемпионат СССР 1988–1989 годов по хоккею по тем же мотивам вынужден был пропустить бессменный капитан советской сборной Вячеслав Фетисов.

«Советская культура» сообщала, как одна работница нижнетагильского предприятия, отчаявшись бороться с пьянством сына, посчитала, что недостойна состоять в партии и выслала в горком партийный билет [860].

Устанавливались регионы и зоны абсолютной трезвости. К таковым, в частности, относились «закрытые города». Их жители шутили, что пить можно лишь «под одеялом». Командиро – ванные г. Ленинска (космодром Байконур) вспоминали, как за неимением запрещенной водки создавали особый род алкогольной жидкости, смешивая спирт, выдаваемый на технические нужды, с «пепси-колой».

Зоны действия «сухого закона» устанавливались также под видом коммунистического почина местной власти. Так, в октябре 1985 года на многолюдном сходе жителей Камынинского сельского совета было принято решение о полном прекращении продажи спиртного на территории хозяйства. По подсчетам местной партийной организации, эта мера добавила в среднем по три рабочих дня в месяц на каждого колхозника. В прежний период это количество трудодней уходило на «обмывание» получек, обновок, опохмелку.

Эксперимент камынинцев был признан удачным. По рекомендации Курского областного Совета народных депутатов почти половина районов области перешла на строгий режим «сухого закона». Собрание колхоза «Восход» Золотунинского района приняло «Кодекс трудовой чести», в одном из пунктов которого оговаривалось, что звание «почетный колхозник» не может быть присвоено работнику, совершившему проступки на почве употребления алкоголя. Таким образом, половина сильно пьющей Курской области объявлялась абсолютно трезвеннической. В действительности, надо думать, пьянство в течение нескольких месяцев действия антиалкогольной кампании не исчезло, хотя и было вытеснено с фасада колхозного бытия на его изнанку [861].

Кружки по борьбе за трезвость организовывались даже среди детей школьного возраста. На соответствующих собраниях дети выступали друг перед другом с докладами о вреде алкоголя [862].

По инициативе комсомольских организаций, зонами трезвости провозглашались некоторые новостройки Сибири (в частности города Дивногорск и Стрежевой).

Новой формой коммунистических починов стало проведение «месячников трезвости». Впрочем, такого рода обязательства могли быть только декларативными. Проконтролировать их соблюдение не имелось ни какой возможности.

Широко рекламировались комсомольские безалкогольные свадьбы. На них вместо спиртного, разливался чай. Но комсо – мол, привыкший к тому времени к дионисийскому образу жизни, менее всего мог предъявить пример трезвости. Эти комсомольские свадьбы стали образцом лицемерия. Предпринимались различные ухищрения, чтобы под видом соков или чая, употребить спиртное. Характерным способом являлось помещение алкоголя непосредственно в самовар.

Алкоголь отсутствовал даже на приемах иностранных гостей, хотя и полагался по этикету. Даже английский исследователь Джеффри Хоскинг отмечал, что это полностью противоречило традициями русского гостеприимства и веселья. Официальный титул Горбачева «генеральный секретарь» в народе переиначили как «минеральный секретарь» [863].

Осуждению со стороны активистов трезвенничества подвергся даже кефир. В Минздрав, Совмин и ЦК КПСС шли многочисленные петиции с призывом запрета кефира как алкоголесодержащего продукта. Утверждалось, что с его помощью долгие годы в стране осуществлялось преступное «алкопрограммирование детей», включая грудных [864].

Экономический кризис привел к наступлению времен товарного дефицита. Происходит возвращение к системе карточек и талонов. Выдаваемый советским гражданам набор, помимо мыла, порошка, сахара, сигарет, включал две бутылки водки. Причем винно-водочные талоны выдавались даже на грудных детей.

Но отоварить такой талон было не так-то просто. Необходимо было не пропустить время, когда в соответствующий магазин завозилось спиртное. Сразу же выстраивались длинные хвосты. Человек мог простоять целый день, но так и не дождаться своей очереди. На следующий день процедура продолжалась. Особенно было велико разочарование, когда после многих часов ожидания объявляли, что весь товар разошелся. Если же человеку улыбалась удача и он доходил до заветной двери магазина, толпа «подносила» его к прилавку. Дабы народ не разнес прилавок и витрины, сооружали решетки и запускали покупателей внутрь магазина по группам. Сотрудник милиции регулировал движение толпы. Через лес рук и голов покупатели тянули продавцу свои талоны и деньги. После таких испытаний, любви к советской власти у населения, понятное дело, не прибавлялось.

Отоваривали талоны на водку даже те, кто совсем не пил, так как водка стала валютой. Например, за одну бутылку водки можно было привезти на садовый участок пятитонную машину навоза, оплатить услуги сантехников и т. д.

Существовали специальные квоты выдачи спиртного на свадьбы. Алкогольная продукция продавалась молодоженам по предъявлению особой справки из загса. На 20 человек полагалось 10 бутылок водки, 10 бутылок вина, 5 бутылок шампанского.

С 1989 года происходил рост цен на продовольственные товары. Казалось бы, начавшееся с конца 1980-х годов снижение реальных доходов населения должно было привести к сокращению алкогольного потребления. Но парадокс заключался в том, что последствия были прямо противоположными. Чем хуже жизненный уровень народа, тем активнее он обращается к спиртному. В конце перестроечной эпопеи потребление алкоголя вновь начало возрастать. Впрочем, динамика подорожания спиртного в этот период отставала от темпов роста цен на иные продовольственные товары.

Как известно, тоталитарные системы не терпят сопротивления. При возникновении малейшей внутренней оппозиционности они могут быть разрушены. Советская власть к тому времени потеряла инстинкт борьбы. Нежелание людей избавляться от привычки пить явилась для нее первым ударом, который и привел в конечном итоге к гибели.

Лимит доверия к партии был уже к тому времени исчерпан. В благостные намерения антиалкогольной кампании народ не поверил. В электричках и магазинах люди материли власти. Говорили, будто все это сделано для того, чтобы оправдать высокими мотивами повышение цен на водку. Уж запрещать, так запрещать, – рассуждали в народе. А то повысят цены, а потом опять разрешают свободное потребление. На официальный лозунг «Пьянству – бой», народ отвечал: «Так выпьем перед боем».