Андрей Медведев - Подлинная история русского и украинского народа

Стоит добавить, что главная заслуга в создании Украины, в украинизации принадлежит вовсе не украинцу. Более того, он вообще принадлежал к тому народу, который все сознательные украинские националисты считали худшим врагом, чем москали. Он был евреем. И звали его Лазарь Моисеевич Каганович. Он родился в крестьянской семье в Киевской губернии, рано начал работать на заводе, в 1911 году в восемнадцатилетнем возрасте вступил в РСДРП. Он был одним из самых близких соратников Сталина, именно ему было доверено руководить компартией Украины в сложный период украинизации. И он взялся за дело тщательно, как хороший еврейский портной стежка за стежкой шьет костюм на заказ, так и большевик Лазарь Моисеевич шаг за шагом создавал украинскую идентичность. Так что это не Бандеру должны сегодня восхвалять украинские националисты, а Кагановича. На тот момент итоги полуторалетней кампании по переделке русских в украинцев были малоутешительны. Для примера результаты по госслужащим Киева: 25 % проверенных «абсолютно не знают» украинского языка, 30 % «почти не знают», 30,5 % «слабо знают», и лишь 14,5 % более-менее знают украинский язык.

Лазарь Каганович

«Они оправдываются тем, что говорят: это язык галицкий, кем-то принесенный и его хотят кому-то навязать; шевченковский язык народ давным-давно уже позабыл. И если б учили нас шевченковскому языку, то, может быть, еще чего-то достигли, а галицкий язык никакого значения не имеет».

На специальных курсах изучения украинского языка ученикам рассказывали об украинской литературе. И оказалось, что «классиков» почти никто не знает. Кроме Шевченко слушатели затруднялись назвать кого-либо, хотя книги Нечуй-Левицкого или Гулака продавались в Киеве и до революции. А с новым языком произошло то же самое, что в 1906 году, во время «языкового крестового похода». Даже малороссы, хорошо знавшие народную речь, или малороссийский язык, не понимали или с трудом понимали украинский. Точнее, тот язык, который называли украинским в Галиции и который стал языком украинизации. Рабочие и крестьяне, сознательные сторонники советской власти, искренне не понимали, что происходит, и писали в ЦК письма примерно такого содержания:

«Убежден, что 50 % крестьянства Украины не понимают этого украинского языка, другая половина если и понимает, то все же хуже, чем русский язык… Тогда зачем такое угощение для крестьян?.. Я не говорю уже о «Коммунисте» на украинском языке. Одна часть, более сознательная, подписку не прекращает и самым добросовестным образом складывает газеты для хозяйственных надобностей. Это ли не трагедия… Другая часть совсем не берет и не выписывает газет на украинском языке и, только озираясь по сторонам (на предмет партлица), запустит словцо по адресу украинизации».

Между советскими украинскими учеными и их коллегами из Галиции установились тесные отношения. Галицкие украинцы приезжали в Киев, участвовали в составлении словарей, и происходило ровно то, чего когда-то опасались сами большевики. Языковая экспансия меняла менталитет, создавала не только идентичность, но особое отношение к миру, деление на своих и чужих. Известный украинский большевик, литературовед, публицист Андрей Хвыля в журнале «Коммунист» в апреле 1933 года писал:

«Процесс создания украинской научной терминологии, направление развития украинского научного языка — пошло по линии искусственного отрыва от братского украинского языка — языка русского народа. На языковедческом фронте националистические элементы делают все, чтобы между украинской советской культурой и русской советской культурой поставить барьер и направить развитие украинского языка на пути буржуазно-националистические. Это делалось для того, чтобы, пользуясь украинским языком, воспитывать массы в кулацко-петлюровском духе, воспитать их в духе ненависти к социалистическому отечеству и любви к казацкой романтике, гетманщине и т. п.»

Итоги работы Лазаря Кагановича по украинизации бывших малороссийских губерний были весьма впечатляющие. Итак, в 1922 году на Украине было 6105 украинских школ, в 1925 году их стало 10774, а еще через пять лет, в 1930 году, 14 430. Правда, большой вопрос, какого уровня образование получали ученики. Потому что на украинском преподавалось все: и математика, и география, и геометрия. Но учителей с украинским языком преподавания было немного. Они сами учились языку, а потом излагали, например, законы термодинамики на украинском. Причем многих научных терминов в нем еще не было, их просто не придумали. Итог был, скажем так, странный. Свидетельство очевидца:

«Имел возможность наблюдать речь подростков, мальчиков и девочек, учеников полтавских трудовых и профессиональных школ, где язык преподавания — украинский. Речь этих детей представляет собой какой-то уродливый конгломерат, какую-то невыговариваемую мешанину слов украинских и московских» [67] Цит. по: Борисёнок Е. Феномен советской украинизации. 1920–1930-е годы. Москва. 2006. С. 43. .

Согласно отчетам ЦК, украинизация прессы в 1930 году достигла 68,8 %, а в 1932 году — 87,5 %. В переводе на нормальный язык это означало фактически, что 87,5 процента газет и журналов печаталось на украинском языке. На русском выпускались только три газеты, причем в Одессе, Донецке и Мариуполе, то есть русских губерниях, которые сначала Грушевский причислил к Украине, а потом это подтвердили большевики. Журналы на украинском языке тоже преобладали — 84 %.

Что касается книг, то украинизация дала примерно соотносимые цифры и в этой сфере. В 1925 году (то есть в год назначения Кагановича) на украинском печатали 45 % литературы, в 1928-м показатель вырос до почти 54 %, а в 1931-м книг на украинском было уже 76,9 %.

Хуже всего шла украинизация театра, особенно трудно было что-то сделать с оперой. Да, классические арии Верди или Чайковского тоже переводили на украинский. К 1927 году театры украинизировались на 26 %. К началу 30-х годов ситуацию смогли переломить. Выросло-таки поколение украинских театралов, и в 1931 году в Украинской ССР было 66 украинских, 12 еврейских и 9 русских театров. Каково было качество украинских театров, их культурная ценность, статистика ЦК умалчивает.

Украинские деятели культуры и искусства, точнее большевики, отвечавшие за эту сферу, были людьми упрямыми, упорными и уверенно доводили дело украинизации до полного абсурда. Так, один из сотрудников отдела агитации и пропаганды украинского ЦК опубликовал 9 февраля 1929 года в газете «Правда» статью «К приезду украинских писателей», где клеймил московский МХАТ за то, что тот поставил булгаковскую пьесу «Дни Турбиных»: «Наш крупнейший театр (МХАТ) продолжает ставить пьесу, извращающую украинское революционное движение и оскорбляющую украинцев. И руководство театра, и Наркомпрос РСФСР не чувствуют, какой вред наносится этим взаимоотношениям с Украиной».То есть автор клонил к тому, что «вредную» пьесу стоило бы в Москве запретить. На самой Украине ведь так и поступали. Например, были специальные комиссии, которые ходили и проверяли, на каком языке между собой говорят преподаватели, госслужащие, сотрудники кооперативов. В ходе таких проверок как-то выяснилась ужасная проблема — оказалось, что весь технический персонал Комиссариата просвещения говорит на русском. И тогда издали отдельное распоряжение, что уборщицы, дворники, курьеры тоже обязаны говорить на украинском. В какой-то момент дело зашло так далеко, что родился план пригласить из Галиции восемь тысяч преподавателей украинского и распространить украинизацию на все территории в СССР, где жили украинцы, например на Киргизию, Поволжье или Сибирь.