Андрей Медведев - Подлинная история русского и украинского народа

«Русские галичане, состоявшие на правительственной службе, переводились по тому же поводу «для пользы службы» в более или менее отдаленныя места. В целой восточной Галичине отбывалась публичныя собрания, устраиваемыя украинофилами при помощи поляков, в которых, рядомъ с одобрением «программы», произносились ругательства по адресу русской партии, членов которой расходившіеся ораторы обзывали «московскими запроданцами», «ренегатами» и даже «гадюками». Ненависть к членам русской партии дошла до таких чудовищных размеров, что гимназисты и студенты на улицах Львова кричали вслед за ними «кацапы!». Русская партия с терпением переносила все эти неприятности и сожалела только о том, что «новоэрския» оргии смущали и соблазняли простонародие, не желающее знать никаких партий. До какого умоисступления доходили украинофилы, доказывает следующий факт: на одном собрании во Львове, созванном для одобрения и принятия новоэрской программы, некто Иван Рудницкий, помощникъ нотариуса, публично заявил: «Отныне не нужно будет жандармов, так как мы сами будем за ними (т. е. членами русской партии) следить и их истреблять!» И в целом многолюдном собрании не нашелся ни один человек, который бы воспротивился добровольной записи целой партии в «цивильные жандармы» польской политики. Впрочем, эту роль исполняли некоторые «добровольцы» на практике так добросовестно, что даже на холостяков и бездетных поступали доносы, что они своих детей воспитывают в «москвофильском» духе. Вообще, кто хотел отличиться или поправить свою репутацию передъ начальством, тотъ достигал цели доносом на своего сослуживца, принадлещаго к русской партии» [38] Осип Мончаловский. Литературное и политическое украинофильство. .

Илья Терох,крупный общественный деятель Галицкой Руси, композитор и историк, писал в своих воспоминаниях, что к началу войны из четырех миллионов русинов, населяющих Галицию, «руськими/русинами» продолжало себя считать около половины.

«Весь трагизм галицких «украинцев» состоит в том, что они хотят присоединить «Великую Украину», 35 мил., к маленькой «Западной Украине» (так они стали называть после первой мировой войны Галичину) — 4 миллиона, т. е., выражаясь образно, хотят пришить кожух к гузику (пуговице), а не гузик к кожуху. Да и эти четыре миллиона галичан нужно разделить надвое. Более или менее половина из них, т. е. те, которых полякам и немцам не удалось перевести в украинство, считают себя издревле русскими, не украинцами, и к этому термину, как чужому и навязанному насильно, они относятся с омерзением. Они всегда стремились к объединению не с «Украиной», а с Россией, как с Русью, с которой они жили одной государственной и культурной жизнью до неволи. Из других двух миллионов галичан, называющих себя термином, насильно внедряемым немцами, поляками и Ватиканом, нужно отнять порядочный миллион несознательных и малосознательных «украинцев», не фанатиков, которые, если им так скажут, будут называть себя опять рускими или русинами. Остается всего около полмиллиона «завзятущих» галичан, которые стремятся привить свое украинство (то есть ненависть к России и всему русскому) 35 миллионам русских людей Южной России и с помощью этой ненависти создать новый народ, литературный язык и государство».

В 1908 году в газете «Галичанин», которая была печатным органом Русско-народной партии, был опубликован фельетон, ставший ответом на выпады украинской газеты «Діло». Речь шла о слове «русский» и как раз о той, упомянутой мной ранее лукавой терминологии, которую до сих пор используют украинские политики и историки, пытаясь объяснить, что «руский» и «русський» — это не одно и то же.

««Діло» упрекает нас тоже между прочим, что мы с термином «русский» делаем какой-то «фокус-покус». Покорнейше просим извинения, но если кто делает с термином «русский» фокус-покус — это решительно не мы. Мы никогда не употребляли другой термин, как только один и тот же самый, т. е. «русский»; этого термина придерживаемся ныне и за него сражаемся с врагами Руси. Но мы знаем кого-то другого, кто делает невероятные фокус-покусные прыжки с этим названием, употребляя термины: «рускій», «руській», «руський», «украинско-рускій», «українсько-руський», «русько-український», «украинскій», «український» и т. д. в различных вариантах. «Діло» досматривается фокус-покуса в том, что мы употребляем для нашего народа такой самый термин «русский», как и для «московского». Да разве мы тому виноваты, что «москали» принадлежат к русскому народу, равно как и мы? Пусть «Діло» упрекает историю, что она сделала такой неприятный для него фокус-покус, но не нас. Мы ведь не такие волшебники-чародеи, как украинцы и «Діло». Они могут «начхать» и на историю, и на логику, и на всякие научные соображения и переделать все так, как им угодно. Одних назовут «москалями», других «украинцами», и с русским народом вдруг сделался «фокус-покус»: все видели, что где-то был в истории какой-то русский народ, а тут вдруг на глазах целого мира этот народ по мановению украинского волшебного жезла куда-то бесследно пропал. Разве это не настоящий фокус-покус?»

В другой русской газете, «Галичанин» — это был орган Русско-народной партии Осипа Мончаловского — в том же 1908 году в редакционной статье писали:

«Для Руси не страшна никакая сила в мире, будь у нее только согласие и единство. Русь представляет в своем единстве такое могущество, что нечего ей опасаться с какой бы то ни было стороны. Но водворись в ее недрах раскол, разделись она на мелкие части, поборивающие с ожесточением друг друга, как то бывало во время княжеского периода русской истории, тогда она не представляет никакой силы и самый слабый враг может легко покорить ее. Мы видим в истории, сколько труда стоило русскому народу, пока он был в состоянии опять собрать все русские земли в одно целое и сплотить все русские силы в могущественный организм. Русь может быть уничтожена только Русью, и потому самопонятно, что самым большим и единственным врагом для Руси есть сепаратистическое движение, имеющее целью разделить русский организм на враждебные таборы, поборивающие друг друга с крайним остервенением. Этот вопрос предстоит перед нами совсем ясно, и в том отношении не может быть ни малейшего сомнения».

Но давление, которое власти оказывали на русское движение, было невероятным. Например, учителям и мелким чиновникам объясняли, что их проблемы на работе — из-за коллег-русофилов и их собственного русофильства. Чем быстрее они избавятся от него и сами станут «украинцами», тем лучше будет им самим. С конца 19 века стали возникать культурные и, главное, экономические общества, где работали только украинцы. Общество «Сельский Хозяин», «Краевой Кредитный Союз», «Союз Молочных Кооперативов», «Союз Скотоводческих Кооперативов» имели отделения по всей Галиции, и кредиты там могли получить только те, кто признал себя украинцем.