Сборник - Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного

При обмене мнениями Флеровский задал мне вопрос: что я бы предполагал сделать, что бы рекомендовал. Я ответил, что кроме сказанного на стр. 4 конспекта в пп. 4и 5 больше ничего предложить не могу, так как лично я чувствую, что могу оказаться не на высоте. После дальнейшего обмена мнений я помню, что членами съезда Галкиным и Домбровским были высказаны соображения, что они понимают всю сложность обстановки и постараются деловую работу съезда направить к облегчению командования флотом. То же после мнения комиссара Штарева высказал в своем заключительном слове и председатель Совета съезда Фрунтов. Когда заседание закончилось, ко мне подошел Флеровский и сказал: тов. Щастный, не тревожьтесь, не смотрите слишком пессимистично. Бог даст, все уладится и пойдет хорошо. Ни на заседании Совета съезда, ни после в моем деловом изложении обстановки, в которой находился Балтийский флот, никем не было усмотрено и высказан мне какой-либо намек на контрреволюционную агитацию. Впервые это обвинение мне было предъявлено наркомом Троцким в Москве спустя 2 недели после моего разговора с Советом съезда в Кронштадте. Совет комиссаров тоже не усматривал ничего контрреволюционного в моих переговорах с Советом съезда. Вывод в телеграмме, посланной Флеровским 15 мая в Морскую коллегию «наморси стремится к максимальной самостоятельности и властному командованию» – находится в прямом противоречии с мотивами моего доклада, изложенными в Конспекте на стр. 4, пп. 4.

Выписка из протокола заседания Президиума ВЦИК № 30

от 9 ИЮНЯ 1918 года, на котором был заслушан

доклад В.Э. Кингисеппа по делу адмирала Щастного

Ввиду того, что инкриминируемые A.M. Щастному деяния совершены им в качестве назначаемого центральной властью начальника Морских сил, решено: признать дело A.M. Щастного подсудным Революционному трибуналу при Всероссийском Центральном исполнительном комитете. Копию настоящего постановления переслать в Народный комиссариат по военным и морским делам т. Троцкому и т. Кингисеппу (Кудринская Садовая, Георгиевская площадь, 6).

Выписку из протокола подписал В. Аванесов.

Отношение следователя В.Э. Кингисеппа № 316,

направленное члену Морской коллегии

Ф.Ф. Раскольникову

Не откажите уведомить, возможна ли по обстоятельствам службы отлучка главкомбалта т. Флеровского и члена Морской коллегии т. Сакса из Петрограда на предмет допроса их здесь в качестве свидетелей по делу наморси A.M. Щастного. Повторно прошу препроводить мне копию известной резолюции Минной дивизии о свержении Петроградской коммуны и установления морской диктатуры. Означенная резолюция необходима по делу Щастного. Прошу препроводить ее мне не позднее 12 ч. дня 11-го с/м.

Постановление члена ВЦИК В.Э. Кингисеппа

от 13 июня 1918 года

по результатам расследования дела A.M. Щастного

Назначенный постановлением Президиума Вс. Ц.И.К. от 28 мая с.г. следователем по делу бывш. начальника Морских сил Балтийского флота Алексея Михайловича ЩАСТНОГО, допросив A.M. Щастного 3, 8, 9 и 10 июня с.г., члена Морской коллегии Ф.Ф. Раскольникова, народного комиссара по военным и морским делам Л.Д. Троцкого, бывш[его] главн[ого] комиссара Балтийского флота Евг. Блохина, бывшего комиссара Минной дивизии Дужека и члена Морской коллегии Альтфатера и обозрев вещественные доказательства, считает следствие в достаточной степени полным, состав преступления доказанным и передает дело в Обвинительную коллегию Революционного трибунала при Вс. Ц.И.К.

Следователь Член Вс. Ц.И.К. Виктор Кингисепп

Москва, 13 июня 1918 г.

Заявление A.M. Щастного от 11 июня 1918 года на имя председателя Революционного трибунала при ВЦИК

Прошу о допущении в качестве моего защитника Владимира Анатольевича Жданова.

На заявлении резолюция В. Кингисеппа:

Разрешаю допустить. 13/06/18.

Главный комиссар Балтийского флота Иван Петрович Флеровский

Показания И.П. Флеровского [74],

высланные 7 ИЮНЯ 1918 года

следователю В.Э. Кингисеппу

из Петрограда в Москву

Мое знакомство с Щастным произошло на съезде, где он выступал с докладом о переходе флота из Гельсингфорса в Кронштадт. В докладе Щастный делал сообщения, которые, по моему мнению, следовало бы делать главному комиссару флота. Он со всей подробностью рассказывал о переговорах, в которых предосудительного в политическом смысле я ничего не усмотрел, но сам факт, что политического характера переговоры и доклад о них на съезде делались Щастным, по положению ЦИК об управлении флотом, является ненормальным. Объясняю, однако, это тем, что бывший главный комиссар флота Блохин был не способен ни к тому, ни к другому. В Совет съезда Щастный явился с тем, чтобы сделать предварительный доклад о положении во флоте и затем повторить его на пленуме съезда, к чему совершенно открыто выражал свое желание. Доклад носил определенно политический характер. Как на особенно яркий момент доклада должен указать на положение о том, что Советская власть не проявляет никакого творчества в деле воссоздания флота. Доклад освещал международное положение в смысле полной безвыходности и безнадежности для нашей страны и Советской власти, так что прочитанный на съезде он мог произвести, несомненно, тяжелое впечатление и совершенно неблагоприятное для Советской власти. Насколько мне удалось отметить, целью доклада Щастного была не простая информация, а проведение на съезде резолюции с требованием максимальной самостоятельности командному составу в деле организации боевых сил страны; доклад Щастного и эта резолюция в особенности заставили меня спросить Щастного, признает ли он декрет ЦИК об управлении флотом, на что Щастный мне ответил молчанием. Я повторил этот вопрос в другой форме, признает ли он над собой контроль комиссаров, на что Щастный ответил кивком головы в сторону членов старого Совкомбалта, присутствующих на докладе, и словами: «Я всегда работаю вместе с ними». Из этой сцены я сделал вывод, что Щастный, сжившийся со старым Совкомбалтом, неприязненно относился к возможности смены этого Совкомбалта и к моему назначению Главкомбалтом.

Должен отметить, что мое впечатление от доклада Щастного совершенно совпало с впечатлениями большей части Совета съезда, присутствовавшего на докладе. Никаких конкретных предложений к воссозданию флота Щастный не делал, несмотря на прямые вопросы по этой части мои и членов Совета. Прочтение доклада на съезде Советом было отклонено и именно потому, что, не предлагая ничего конкретного в смысле выхода из неблагоприятных условий жизни флота, доклад мог создать атмосферу на съезде, которая бы помешала серьезной деловой и необходимой для флота работе съезда. На «Кречете» Ща-стный в моем присутствии информировал Совет съезда о телеграмме Троцкого, касающейся организации в подготовке взрыва флота в случае неизбежности, снабженной комментарием Беренса. И здесь информация носила тот же характер, что и в Совете съезда, то есть оставляла впечатление тяжкой безвыходности и будто нежелания Советской власти принять меры к воссозданию флота. Именно из этой информации и встали те вопросы, которые в связи с положением флота были представлены Советом съезда Верховной морской коллегии. Политическое положение во флоте к моему приезду можно охарактеризовать двумя признаками: состояние паники и весьма слабая осведомленность о действительном политическом положении в стране. На почве такого состояния в матросских массах замечалось недовольство Советской властью и доверие к авантюристам, которые пытались и пытаются использовать тяжкое положение для успешной агитации против Советской власти. Информация Щастного, по моему убеждению, не только не оздоровляла атмосферу во флоте, а наоборот способствовала развитию противосоветской агитации. Более подробное показание могу дать устно, в случае надобности.