Игорь Можейко - 1185 год. Восток – Запад. Русь. Запад. Запад против Востока

Д. У. Уотерхаус. Прекрасная Розамунда. 1917 г.

Но все это случится куда позже.

А Розамунда мирно доживет свои дни в доме с лабиринтом.

Решительный и прагматичный Генрих поражал придворных и народ тем, что непрестанно колесил по государству, множество раз пересекал Ла-Манш, появлялся в своих французских владениях и возвращался обратно. Такая жизнь была проклятием для придворных, потому что Генрих был непритязателен и ему было ровным счетом все равно, где и как он ночует. Королевский поезд обрушивался на городки и баронские замки, как чума. Король сам проверял дела, собирал шерифов и судей, посещал мастерские и появлялся на крестьянских полях. Лишь с темнотой утомленные придворные засыпали вповалку в конюшне или в крестьянских хижинах, но не успевало подняться солнце, как их будили: король спозаранку продолжал путь…

Характером Генрих напоминал русского царя Петра Великого с его неутомимостью, умением не чураться никаких дел и страстным желанием создать великое государство. Половина тысячелетия пролегла между этими людьми, их судьбы различны, и исторические задачи сходны лишь внешне, но характеры не зависят от эпохи. Те же упорные поиски верных помощников, невзирая на их происхождение, способность искренне привязываться к человеку и неумение управлять своими чувствами. Даже разочарование, постигшее этих двух государственных мужей к концу жизни, роднит их.

Современники корили Генриха за то, что он был недостаточно религиозен. Это, очевидно, не совсем так. Он был религиозен – вряд ли отыщешь атеиста в XII веке, но Генрих полагал, что у него личные отношения с богом. Мнение же его о посредниках, которые правили от имени бога, было невысоко. В церкви во время службы он писал указы и диктовал письма, мог подняться и неожиданно уйти.

Любопытно, что Генрих был не суеверен. Известна история, связанная с его походом в Ирландию в 1172 году. Он подошел с войском к речке, посредине которой, поднимаясь серым крутым горбом, возвышался камень под названием Лехлавар. Возле речки армия остановилась: все знали о предсказании давно умершего мага Мерлина, по которому английский король, который придет завоевать Ирландию, умрет на Лехлаваре. На том берегу собрались зрители: многим хотелось поглядеть, удастся ли завоевателю уцелеть. Предсказание Мерлина не было для средневекового человека сказкой. По правилам Генриху следовало обойти этот проклятый камень.

С того берега раздался пронзительный крик одетой в рубище старухи:

– Отомсти за нас сегодня, Лехлавар! Отомсти за людей нашей земли! Убей его!

Генрих спрыгнул с коня и решительно вошел в холодную быструю воду потока.

На обоих берегах люди затаили дыхание.

Король подошел к Лехлавару и начал взбираться на скалу. Он карабкался осторожно, он не хотел поскользнуться и сломать ногу: предсказание, сбывшееся хотя бы на четверть, уже сбылось.

Через несколько минут Генрих был на вершине Лехлавара.

Он поглядел на тот берег, где сгрудились ирландцы, и громко, на всю долину, воскликнул:

– Ну, кто еще верит басням этого Мерлина?

Генрих умел найти и приблизить людей, которых считал надежными исполнителями своей воли. К примеру, он отдал пост мэра Лондона простому суконщику Фитц-Алвину, англосаксу, а не норманну, потому что тот был решителен, умен и пользовался популярностью среди ремесленников и торговцев. И Фитц-Алвин оставался мэром столицы двадцать четыре года.

Еще одним простолюдином, вознесенным королем, был Томас Бекет.

Томас Бекет

Его отец Гилберт Бекет был торговцем, состоятельным и богобоязненным. Сыну он смог дать хорошее по тем временам образование, отправив его в Оксфорд. Юный долговязый студент, ростом сто восемьдесят сантиметров, что делало его одним из самых высоких людей в стране, понравился архиепископу Кентерберийскому Теобальду. Тот послал его изучать теологию в Париж и Болонью. Томас провел там несколько лет. Еще одно свидетельство того, насколько широк и цивилизован был мир XII века, если юноша низкого происхождения мог учиться в трех странах.

Томас вернулся, зная не только богословие и церковное право; он говорил на нескольких языках, изучил и науки светские, в той мере, в какой они тогда преподавались. Но главное, он научился одной из важнейших средневековых наук – риторике.

Теобальд, довольный успехами Томаса, сделал его архидьяконом в Кентербери, что не требовало пострига. Бекет оставался мирянином, хотя Теобальд собирался сделать его в дальнейшем епископом. Пока же он исполнял особые поручения Теобальда, что способствовало раскрытию его способностей и росту известности в церковных кругах. Особенно он отличился, когда архиепископ послал его с секретной миссией к римскому папе, чтобы уговорить того оказать поддержку Матильде и Генриху.

Бекет понравился королю, и эти два молодых человека, умных, образованных, честолюбивых и сильных, сблизились. В обход знатных вельмож Генрих назначил молодого архидьякона канцлером Англии.

Правда, в то время пост канцлера не был столь высок, каким он стал впоследствии. Эта должность означала лишь главенство в королевской канцелярии, где числилось всего два писца. В его обязанности входила регистрация королевских актов и проверка документов.

Обстоятельства способствовали превращению поста канцлера в один из важнейших в королевстве: с укреплением власти на местах, расширением прерогатив судов и ростом привилегий городов объем официальной переписки возрос в несколько раз. Бекет разделил громадный зал канцелярии на каморки, в которых сидели писцы, и число их в течение нескольких недель выросло до пятидесяти двух. Названная цифра может показаться смехотворно малой, однако для средневековой Англии это было первое крупное учреждение, центр информации о делах государства, нервный узел, в котором сходились все нити из графств. Молодой канцлер (в 1153 году Бекету было тридцать пять лет) проводил целые дни в своем «министерстве», принимая просителей, подписывая документы, утверждая судебные решения. Слава о деловых качествах канцлера и его влиянии на короля распространилась по всей Англии.

Зная о дружбе короля с канцлером, вся знать королевства стремилась сблизиться с Бекетом, и тот купался в лучах своей популярности. Он держал открытый стол, и ежедневно у него за обедом собиралось несколько десятков человек. Он нанял лучших поваров, одевался у лучших портных – это был вельможа из вельмож, изысканный, образованный и деловитый. Он быстро разбогател. Хронисты обычно обходят молчанием источники этого обогащения, хотя Бекет явно использовал свое «служебное положение» – ведь земель у него не было.