Марк Твен - Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря

- Когда ты впервые услышала эти Голоса?

- Мне было тринадцать лет, когда я впервые услыхала Голос. Он наставлял меня к праведной жизни. Я испугалась. Это было в полдень, летом, у нас в саду.

- Ты в тот день постилась?

- Да.

- А накануне?

- Нет.

- Откуда слышался Голос?

- Справа, со стороны церкви.

- А сияние при этом было?

- О да! Яркое сияние. И с тех пор как я приехала во Францию[30], мне тоже очень явственно слышались Голоса.

- Какой же это был Голос?

- Очень благозвучный, и я сразу подумала, что он от Бога. Когда я услыхала его в третий раз, я поняла, что это ангел.

- И ты понимала его?

- Без труда. Он всегда говорил внятно.

- Что же он советовал тебе для спасения души?

- Он велел мне жить праведно и не пропускать церковных служб. И еще говорил, что мне надо идти во Францию.

- А когда тебе являлось видение, какой оно принимало облик?

Жанна подозрительно взглянула на священника и ответила:

- Этого я не скажу.

- И часто ты слышала Голос?

- Да. Дважды, а то и трижды в неделю. Он повторял мне: "Покинь свой дом и ступай во Францию".

- А отцу известно было твое намерение?

- Нет. Голос говорил: "Ступай во Францию", и я не могла дольше оставаться дома.

- А что еще он тебе говорил?

- Что мне суждено снять осаду Орлеана,

- И это все?

- Нет. Он повелевал мне идти в Вокулёр, и там Робер де Бодрикур даст мне солдат, чтобы отправиться во Францию; а я отвечала, что я бедная девушка, и не умею ни сидеть на коне, ни воевать.

Она рассказала, сколько препятствий встретила в Вокулёре и как наконец получила солдат и отправилась в путь.

- Как ты оделась в поход?

Суд в Пуатье особо разъяснил, что если Бог поручил ей мужское дело, то и одежда ей подобала мужская, и никакого греха в том не было; но Руанский суд готов был пустить в ход против Жанны любое оружие, даже брошенное и признанное негодным. К вопросу об одежде он возвращался еще не раз.

- Я оделась в мужскую одежду и опоясалась мечом, который мне дал Робер де Бодрикур, другого оружия у меня не было.

- Кто же посоветовал тебе надеть мужскую одежду?

Жанна опять почуяла недоброе. Она отказалась отвечать.

Вопрос повторили.

Она снова отказалась.

- Отвечай. Суд тебе приказывает.

- Passez outre, - вот все, что она сказала.

Бопэру пришлось временно отступить.

- Что говорил тебе Бодрикур, когда провожал тебя?

- Он взял с солдат обещание охранять меня, а мне сказал: "Поезжай, и будь что будет!" ("Advienne que pourra!")

После множества других вопросов ее снова спросили про ее одежду. Она сказала, что носить мужскую одежду ей было необходимо.

- Так советовали тебе Голоса?

На это Жанна сказала спокойно:

- Голоса всегда давали мне хорошие советы.

Больше от нее ничего не сумели добиться; стали спрашивать о другом, в том числе о первой встрече с королем в Шиноне. Она сказала, что узнала короля, которого никогда прежде не видела, благодаря указанию Голосов. Ее расспрашивали о всех подробностях этой встречи. И наконец:

- А теперь ты слышишь эти Голоса?

- Да, ежедневно.

- Чего ты просишь у них?

- Я никогда ничего не просила у них для себя, кроме спасения души.

- Итак, значит, Голос неизменно приказывал тебе быть при войске?

Это он опять подкрадывался к ней. Она отвечала:

- Он велел мне оставаться в Сен-Дени. Я повиновалась бы, если бы могла, но я была ранена, и рыцари увезли меня силой.

- Когда ты была ранена?

- Во рву перед Парижем, во время штурма.

Следующий вопрос показывает, куда клонил Бопэр:

- А это было не в праздник?

Понимаете? Они считали, что если Голос исходил с небес, то он едва ли посоветовал бы осквернить праздник кровопролитием.

Жанна на мгновение смутилась, потом ответила:

- Да, это было в праздник.

- Тогда отвечай: разве не грех, по-твоему, сражаться в такой день?

Этот выстрел мог бы пробить первую брешь в стене, которая до сих пор стояла несокрушимо. В зале наступила тишина, и видно было, что все напряженно ждут. Но Жанна разочаровала судей. Она сделала легкое движение рукой, точно отгоняла муху, и сказала пренебрежительно:

- Passez outre.

На многих суровых лицах заиграли улыбки, а некоторые даже откровенно рассмеялись. Западню готовили так долго и так старательно, и вот она захлопнулась, но - оказалась пуста!

На этом суд прервал заседание. Оно длилось много часов, и все крайне устали. Большую часть времени отняли, казалось бы, ненужные и бесцельные вопросы: о Шиноне, об изгнанном герцоге Орлеанском, о первом послании Жанны к англичанам и тому подобном, но все эти по видимости случайные вопросы изобиловали скрытыми ловушками. Жанна благополучно избегала их все: одни благодаря той особой удаче, которая сопутствует невинности и неведению; иные - по счастливой случайности, а иные с помощью лучшего своего советчика: необыкновенно ясного и быстрого ума.

Эта ежедневная злобная травля одинокой, беззащитной девушки, закованной в цепи, длилась очень долго - свора догов и ищеек нашла себе достойную забаву: травить котенка. Я могу привести показания, данные под присягой, что именно так оно и было с первого дня до последнего. Спустя четверть века после гибели бедной Жанны папа римский созвал особый суд для пересмотра ее дела; справедливое решение этого суда очистило ее славное имя от всякого пятна и навеки заклеймило позором Руанский трибунал. Маншон и некоторые другие его участники были вызваны на Оправдательный Процесс в качестве свидетелей. Вспоминая гнусные ухищрения, о которых я вам рассказываю, Маншон показал следующее (и это стало теперь официальным историческим документом):

"Когда Жанна говорила о своих видениях, ее прерывали почти на

каждом слове. Ее мучили бесконечными допросами о всевозможных

вещах. Утренний допрос почти каждый день длился часа три-четыре;

из него отбиралось все наиболее трудное, и это служило материалом

для вечерних допросов; они тоже продолжались часа два-три.

Допрашивающий поминутно перескакивал с одного предмета на другой;

несмотря на это, она всегда отвечала удивительно мудро и

обнаруживала необыкновенную память. Часто она поправляла судей,

говоря: "На это я уже отвечала, справьтесь у протоколиста", то

есть у меня".

А вот что показал один из судей Жанны. И не забудьте, что эти свидетели описывают не каких-нибудь два-три дня, а томительно долгую вереницу дней:

"Ей задавали мудреные вопросы, но она отлично с ними

справлялась. Иногда допрашивающий внезапно менял тему, чтобы

проверить, не станет ли она противоречить себе. Ее томили двух- и

трехчасовыми допросами, после которых сами судьи крайне уставали.

Ей ставили такие ловушки, из которых самый опытный человек мог бы

выпутаться лишь с величайшим трудом. Она отвечала столь разумно,