Александр Елисеев - 1937: Не верьте лжи о «сталинских репрессиях»!

Князьки демонстрировали открытое неповиновение Центру тогда, когда тот пытался поправить ситуацию. Особенно яркий пример — политика раскулачивания, проводившаяся в Средне-Волжском крае тамошним партийным боссом Хатаевичем. Очевидно, тоскуя по временам Гражданской войны, тот создал в крае «боевой штаб»по раскулачиванию. Было принято решение за пять дней арестовать 5 тысяч человек и 15 тысяч семей собрать для выселения. Для проведения операции предлагалось привлечь армейские части и (внимание!) раздать коммунистам края оружие. Последнее было уже шагом к гражданской войне.

Закидоны Хатаевича не на шутку встревожили Кремль, и Сталин вместе с Молотовым и Кагановичем послали ему 31 января 1930 года телеграмму, в которой определили: «Ваша торопливость в вопросе о кулаке ничего общего с политикой партии не имеет». От Хатаевича потребовали прекратить аресты. И что же? Хатаевич испугался, поспешил выполнить распоряжение «свирепого диктатора»? Ничуть не бывало. На следующий день в Москву пришел ответ: «Арест кулацко-белогвардейского актива приостановить не можем, ибо он почти закончен». Как это так почти закончен, когда последним сроком арестов «боевой штаб» назначил 3 февраля? Допустим даже, что Хатаевич и его банда выполнили свои карательные планы досрочно — с них станется. Но ведь могли же они выпустить хотя бы часть арестованных с тем, чтобы услужить Кремлю? Могли, но не хотели, что великолепно опровергает мнение, согласно которому региональные лидеры зажимали гайки, боясь Сталина и желая ему услужить. И уже 5 февраля Хатаевич написал Сталину и Молотову о своем антикулацком «геройстве»: «Я полагаю, что с проведением этой меры мы никакой поспешности не проявили». Он же имел наглость «наехать» на Сталина, когда тот покритиковал местные организации за «перегибы». В апреле Хатаевич написал Сталину письмо, в котором изволил попенять вождю: «Приходится выслушивать много жалоб, что зря нас всех объявили головотяпами. И действительно, надо бы дать указание нашей центральной прессе, чтобы при критике допущенных искривлений и перегибов в колхозном строительстве шельмовали и крыли не только низовых работников».

При всем при том Хатаевич откровенно лгал Сталину, утверждая, что арест раскулаченных им проводился лишь в районах сплошной коллективизации. На самом же деле «кулаков» арестовывали везде. Что ж, Хатаевичу было не привыкать врать. Именно он дезинформировал высшее руководство в декабре 1929 года, когда сообщал о 35 %-ной коллективизации в своем крае (в реальности коллективизировано было всего 20 %).

Впрочем, справедливости ради надо отметить, что дезинформацией занимались тогда (и не только тогда) многие другие «старые большевики». Так, председатель Колхозцентра Г.Н. Каминский докладывал 15 декабря 1929 года о том, что в Центрально-Черноземной области Льговский округ коллективизирован полностью, а Тамбовский — на 60 %. Настоящие же цифры были таковы — 60 % и 9,9 % соответственно. На основании липовых данных Каминский предложил совершенно нереальные темпы коллективизации. Он планировал осуществить сплошную коллективизацию за 3–4 года, причем в зерновых районах сроки были предложены такие — от восьми месяцев до полутора лет. Получается, такие люди, как Каминский, несут не меньшую, чем Сталин (а то и большую), ответственность за многочисленные жертвы коллективизации.

А ведь в июне 1937 года на пленуме ЦК Каминский резко критиковал сталинское руководство за репрессивную политику. Уж чья бы корова мычала… Надо сказать, что такое часто встречалось с критиками сталинского «деспотизма». При тщательном рассмотрении они, как правило, оказываются ответственны за ужасы коллективизации. Так, Сырцов и Ломинадзе, создавшие в 1930 году антисталинскую право-левацкую группу, в 1929 году категорически возражали против приема кулаков в колхоз. (Причем Сырцов был секретарем Западно-Сибирского крайкома зимой 1927–1928 годов, когда там были впервые опробованы чрезвычайные меры. И опробованы они были на совесть!) А саму идеологическую кампанию по раскулачиванию начала газета «Красная Звезда», редактируемая М.Н. Рютиным, главой подпольного «Союза марксистов-ленинцев», выступающего против Сталина.

Регионалы подталкивали Центр на различные авантюры и штурмовщину не только в ходе коллективизации. Они пытались максимально ускорить и процесс индустриализации с тем, чтобы выбить для своих областей побольше ресурсов. Например, Варейкис всячески пытался ускорить строительство Липецкого металлургического комбината. И ВСНХ, и Госплан считали, что нужно время для подготовки к такому важному строительству. Но Варейкису ждать не хотелось, и он требовал форсировать строительство. И плевать ему было на то, что Центрально-Черноземный округ представлял собой зону, выделяющуюся на фоне многих других своим экономическим неблагополучием (то есть надо было действовать осторожнее и гибче, исходя из наличия слабой базы для индустриализации). Покрыть отставание одним прыжком — вот был стиль работы таких руководителей.

Региональные князьки ставили интересы своих территорий выше интересов страны в целом. Так, целых три года, в 1926–1929 годах, шли острые споры между украинскими и сибирско-уральскими руководителями по поводу того, где строить стратегически важные металлургические комбинаты. Лишь после долгих и ожесточенных баталий выбор был сделан в пользу Урала и Западной Сибири, где и приступили к строительству знаменитых комбинатов — Магнитогорского и Кузнецкого.

В 1934 году самарское руководство взяло да и завернуло составы с хлебом, направленные в Среднюю Азию. Экспроприированный хлеб пошел на нужды самарцев. Это дало К. Икрамову, первому секретарю ЦК Компартии Узбекистана, повод потребовать от Сталина снабжать республику продовольствием так, как будто бы это был промышленный регион.

Во время беседы по этому поводу Сталин принялся было задавать наводящие вопросы, обычные для делового разговора начальства с подчиненным, но Икрамов резко оборвал его.

Князьки стремились грести все под себя, требуя новых и новых вливаний, не считаясь с реальностью. На XVII съезде во время доклада Орджоникидзе (тоже активного любителя «аппаратной гребли») между ним и Эйхе состоялся очень краткий, но показательный «обмен мнениями». Орджоникидзе хвалился успехами в области производства электроэнергии, когда его прервал владыка Западно-Сибирского края:

«Эйхе: Для Западной Сибири мало.

Орджоникидзе: Западной Сибири мало? Западная Сибирь в 1930 году имела, товарищ Эйхе, нуль, теперь имеет 71,5 тысячи квт установленной мощности.