Борис Джонсон - Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю

На деле Черчилль продержался шесть дней. Но этого было достаточно. Другие порты были спасены. Давайте оценим «антверпенский промах» по десятибалльной шкале. Я бы сказал, что ФАКТОР ФИАСКОравнялся 2, так как в действительности имел место успех. А ФАКТОР ЧЕРЧИЛЛЯбыл 9 из 10, ведь невозможно представить, что бельгийцы упорствовали бы без него.

Но теперь будет труднее подобрать слова защиты, ведь следующий пункт —

На первый взгляд одна из крупнейших неудач в войне, в которой было множество неудач. К концу 1914 г. траншеи простирались от Швейцарии до Ла-Манша. Черчилль пытался найти решение двух проблем: как использовать незадействованный в полной мере флот и как избежать бойни на Западном фронте. Куда же нанести удар? Сперва были размышления о Балтике, но там хозяйничали немцы. Затем он вспомнил о привлекавшей его концепции «мягкого подбрюшья». Черчилль захотел атаковать союзника Германии – Турцию.

Он решил использовать флот, чтобы протаранить Дарданеллы, узкий пролив между Средиземным и Черным морями, захватить Константинополь, вывести Турцию из войны, ослабить давление на Россию, привлечь Грецию, Болгарию и Румынию на сторону Антанты – и бинго! Мы можем даже представить, как палец Черчилля победоносно постукивает по карте, ведь Германию можно будет атаковать с двух сторон. Но дело не заладилось.

Операция завершилась в начале 1916 г. К тому времени потери Антанты составляли около 180 000 человек, при этом многие погибли от болезней на побережье Галлипольского полуострова, однако не было никакого продвижения к Константинополю.

В жертву было принесено столь много австралийцев и новозеландцев, что Галлиполи стал причиной глубокой народной обиды в этих странах, привел к их отчуждению от империи. Ирландским полкам был нанесен такой сильный урон, что это, по словам некоторых, подстегнуло борьбу за независимость. Черчилль был, по существу, уволен Асквитом в мае 1915 г. и находился в совершенном упадке.

«Я думала, что он умрет от горя», – говорила Клементина. «Со мной покончено», – стенал он. Неужели о Дарданелльской операции нельзя сказать ничего хорошего?

Что же, она была попыткой покончить с патовой ситуацией на Западном фронте. Черчилль сказал, что кто-нибудь должен был предложить альтернативу «жеванию колючей проволоки во Фландрии», – и в этом он был, конечно, прав.

Ему не повезло с адмиралами, ему не повезло с коллегами – особенно с лордом Фишером, пожилым первым морским лордом с лягушачьим лицом. Тот постоянно менял свое мнение, а потом пришел в неописуемое негодование и прекратил несение службы в критический момент. Черчиллю не повезло, что он не мог контролировать выбор времени для операции или начать ее с необходимым напором.

Но, даже принимая в расчет невезение, мы вынуждены признать, что во всей концепции был изъян. Она исходила из ряда сильных предположений о том, что случится, если будет захвачен Константинополь, и о последствиях непредсказуемой балканской кампании. Черчиллю нужно поставить в вину его дикий сверхоптимизм.

На поверку корабли тонули, адмиралы были в смятении, люди умирали от пулеметного огня на побережье и от дизентерии, а Мустафа Кемаль стал героем турецкой нации за его роль в выпроваживании Британской империи. Нам не остается иного, как присудить Дарданелльской операции ФАКТОР ФИАСКО10 и ФАКТОР ЧЕРЧИЛЛЯ10, ведь без него она бы не началась. Она могла стать победоносной – если бы выпала длинная последовательность нужных карт, – но завораживающая катастрофа убедила многих в том, что Черчилль не только склонен заблуждаться, но также совершенно неуравновешен в своем тщеславии, в желании лично поучаствовать в конфликте.

О бомбоустойчивости его эго свидетельствует то, что в конце 1919 г. он занимался тем же, и этот эпизод его биографии известен как

Черчилль доходил до совершенного неистовства в своей враждебности к коммунизму. Он считал его чумой, мором, духовным уродством. Он твердил о «мерзком бабуинстве» большевизма, и 26 ноября 1918 г., выступая перед своими избирателями в Данди, он сказал: «На громадных пространствах растоптана цивилизация, в то время как большевики прыгают и резвятся подобно полчищам свирепых бабуинов среди руин городов и трупов их врагов». Остается гадать, чем бабуины так не угодили Черчиллю.

Многие забыли, что первые два года после революции 1917 г. Ленин и Троцкий с трудом удерживали власть. Страна была наполнена контрреволюционерами, белогвардейцами, американцами, французами, японцами, чехами, сербами, греками и итальянцами, а также значительным количеством британских солдат – их бешено подбадривал Черчилль из военного министерства.

После некоторой первоначальной осмотрительности он решил, что войну можно выиграть, и заверил крайне скептического Ллойд Джорджа в бегстве коммунистов. Опираясь на помощь британских офицеров, финансирование и содействие Черчилля, белогвардейцы брали новые рубежи. «Теперь ничто не может спасти большевизм или большевистский режим», – похвалялся Черчилль перед Ллойд Джорджем. Чтобы окончательно добить неприятеля, Черчилль намеревался снабдить британские войска свежей разновидностью – как вы правильно догадались – отравляющего газа. В октябре 1919 г. он был настолько переполнен энтузиазмом от продвижения антибольшевистских генералов, что чуть было сам не отправился в Россию.

Были куплены билеты, Черчилль намеревался приехать как реверс Ленина и возвестить о великолепии демократии. Однако затем, увы, все пошло не так. Троцкий организовал стремительное контрнаступление. «Я не допущу, чтобы меня побили бабуины!» – кричал Черчилль, но это и произошло.

Противники большевиков дали деру. Британские войска были позорно эвакуированы. Коммунистическая тирания началась всерьез. Бабуины ошалели.

Великий карикатурист Дэвид Лоу изобразил Черчилля как некомпетентного охотника на крупную дичь. «Он охотится на львов, но приносит домой лишь дохлых кошек», – гласила подпись. У четырех кошек были клички: Сидней-стрит, Антверпенский Промах, Катастрофа в Галлиполи и Русская Халтура.

Но применимо ли к работе Черчилля слово «халтура»? Он был так близок к успеху. Антибольшевистский генерал Юденич почти достиг Петрограда, Деникин шел походом на Москву. Если бы Черчилль мог обеспечить, как он намеревался, полнокровную поддержку военной операции, если бы Ллойд Джордж и министры не были так осторожны, он, возможно, и задушил бы коммунизм в зародыше. Тогда народы России и Восточной Европы избежали бы семидесяти лет тирании, не было бы ни гулагов, ни красного террора, ни убийств кулаков, ни массовых репрессий. Черчилль не добился успеха, но имел бесспорное право на попытку.