Саймон Дженкинс - Краткая история Англии

Билль в палате общин не прошел. Рассел и его правительство подали в отставку, уступив место правительству тори во главе с графом Дерби, а лидером консерваторов в палате общин стал Бенджамин Дизраэли. Лондон всколыхнули акции протеста, такие же, как и в 1830-х гг. Митинг протеста в Гайд-парке был столь многолюдным, что полиция прибегла к помощи войск, чтобы его разогнать. Тори запаниковали и в августе 1867 г. поспешно приняли то, что, в сущности, было предыдущим биллем Рассела. Настал черед Дизраэли стать мишенью для обвинений Роберта Сесила, впоследствии лорда Солсбери, в «политической измене, прецедента которой невозможно найти в наших парламентских анналах». Почти такие же слова в свое время сказал Дизраэли в адрес Пиля. Но если Дизраэли полагал, что он одержал победу над либералами и на выборах новый электорат поддержит его, то он глубоко заблуждался. На первых же после принятия реформы выборах 1868 г. и его самого, и его партию тори отвергли, отдав предпочтение либералам. Премьером стал Уильям Гладстон. Пришло время схватки двух титанов.

Час придет – придет спаситель, и не один, а два. Казалось, что британские лидеры выходили на сцену в образе то гигантов, то карликов. В промежутках между Питтами, Пилями, Мельбурнами и Пальмерстонами появлялись менее заметные фигуры, преимущественно пэры с титулами, такие как Ливерпуль, Дерби и Абердин. Находясь у власти, они редко проявляли амбиции, скорее врожденное чувство долга, как будто выполняли задачу на некоторое время дать стране передышку. Но сейчас на первый план выступили два лидера, которые были слеплены совсем из другого теста. Ни Гладстон, ни Дизраэли не принадлежали к правящему классу, но это единственное, в чем они были схожи. Диаметрально противоположные личностно, они породили одно из великих противостояний английской истории.

Щеголь Бенджамин Дизраэли был сыном не очень набожного еврея, который окрестил свое 12-летнее чадо в Англиканской церкви. Бенджамин получил юридическое образование, а блестящий ораторский талант облегчил молодому человеку путь к верхам политической карьеры, который сам Дизраэли сравнил со «столбом, обильно смазанным чем-то очень скользким». Сначала Дизраэли противился политическим реформам Грея, Пиля и Рассела, но затем принял их и использовал в личных интересах и на благо своей партии. Одаренный писатель-романист, чрезвычайно обаятельный человек, он проповедовал утопический идеализм, строил воздушные замки, пытаясь «соединить две нации» Великобритании – богачей и бедняков. Хотя Дизраэли принадлежал к Англиканской церкви, он зачастую становился мишенью для антисемитских насмешек, которые парировал искрометным юмором. Однажды, отбивая одну из антисемитских нападок своего коллеги по парламенту, Дизраэли сказал: «Да, я еврей, и, когда предки моего достопочтенного оппонента были дикарями на никому не известном острове, мои предки были священниками в храме Соломона».

Уильям Гладстон разительно отличался от Дизраэли. Он был воспитан на Библии и классической литературе, цитатами из которых обильно уснащал свою речь. Манерой держаться он всячески подчеркивал свое нравственное превосходство, чем приводил Дизраэли в ярость. Об этом свидетельствует его высказывание: «Потомки по достоинству оценят этого беспринципного помешанного». Гладстон резко отвечал, что Дизраэли «развращал общественное сознание, потакал болезненным аппетитам, разжигал страсти, предрассудки и эгоистические желания». Он очень рассердился, когда после преждевременной кончины принца Альберта в 1861 г. Дизраэли снискал расположение убитой горем Виктории благодаря елейному обращению «моему самому горячо любимому суверену». Виктория сказала, что Гладстон никогда не оставлял сомнений в том, что был самым мудрым человеком на свете, в то время как Дизраэли всегда убеждал ее, что таким человеком была она. Она даже не пыталась скрывать свое предпочтение. Она жаловалась, что Гладстон «обращается к ней так, будто она – публичный митинг».

Свой первый кабинет, созданный в 1868 г., Гладстон назвал «лучшим инструментом управления, который когда-либо был образован». Так же как в 1832 г., новые члены парламента осчастливили своих избирателей, недавно получивших право голоса, пакетом законопроектов, направленных на реформы. В первую очередь затронули образование. Характеризуя сложившуюся в образовании ситуацию, канцлер казначейства в первом правительстве Гладстона Роберт Лоу сказал: «Теперь мы должны заняться образованием наших учителей». Монополии церкви на начальные школы, которую она удерживала на протяжении долгого времени, бросили вызов. Было предложено, чтобы все образование стало светским, хотя на деле по закону об образовании 1870 г. школы-интернаты (пансионы) создавались только там, где церковные школы были признаны неудовлетворительными, в основном в бедных городских районах. Краснокирпичные фронтоны новых школ в голландском стиле величаво возвышались над городскими домами рядовой застройки, как когда-то соборы над средневековыми лачугами. Однако разобщающее влияние церкви продолжало тяготеть над английским образованием, как, впрочем, и в наши дни.

В 1860-х гг. Великобритания добилась огромных успехов не только внутри страны, но и за ее пределами. Рельсы железных дорог добрались до всех ее уголков, а британские торговые корабли – до всех континентов мира. Хотя в условиях свободной торговли продовольствием традиционное сельское хозяйство не выдерживало конкуренции, промышленность Великобритании все еще была впереди набиравших силу индустрий Германии и Америки. Реформы органов городского управления 1830-х гг. превратили городское хозяйство в мощную отрасль экономики. Население Бирмингема выросло с 70 000 человек в начале столетия до 350 000 к концу 1870 г. Подобный рост наблюдался в Манчестере, Ливерпуле, Лидсе, Шеффилде и Ньюкасле. Это были большие города с мощной инфраструктурой – городскими магистратами, гостиницами, железнодорожными вокзалами и картинными галереями, ни в чем не уступавшими европейским. Муниципальные инновации возглавил мэр Бирмингема, либерал Джозеф Чемберлен, который был избран в 1873 г. Говорили, что он «облагородил Бирмингем, превратил его в большой торговый центр, город прекрасных парков и тротуаров, обеспечил его газом, водой и даже судом присяжных». Он с гордостью назвал такое благоустройство социализмом. В то же время Анджела Бурдетт-Коутс и Октавия Хилл возглавили борьбу за предоставление жилья городским беднякам. Вдохновившись деятельностью американского филантропа Джорджа Пибоди, они делали все возможное, чтобы переселить «достойных представителей бедноты» из трущоб в квартиры. Они убеждали потенциальных застройщиков, что из разумной арендной платы можно извлечь неплохую прибыль, таким образом пропагандируя принцип «пятипроцентной филантропии».