Николай I - Мое самодержавное правление

На подлинном подписано собственною Его Императорского Величества рукою тако:

Всемилостивейший Государь!

Слезно просим твоего милосердия к настоящему быту нашему в деле совести нашей и службы Богу.

Теперь мы не имеем священника, и все требы у нас не выполняются. Милосердый Государь! Совесть побуждает нас в сей душевной крайности просить всемилостивейшего позволения твоего иметь нам священника из старообрядческих церквей с Иргиза или из Москвы с Рогожского кладбища, как мы доныне имели оных священников с высочайшего соизволения всепресветлейших, самодержавнейших предшественников твоих, и как сие царское соизволение и тобою подтверждено при священнейшем короновании твоем и паче еще освящено монаршею милостию твоею на просьбу старообрядцев в Москве, которым тебе благоугодно было высочайше повелеть от 19-го числа минувшего ноября сего года, чтобы они имели при себе священников и диаконов по-прежнему.

А как мы, санкт-петербургские старообрядцы, отправляем богослужение по старопечатным книгам одинаково с московскими старообрядцами, то сию изъявленную им монаршую милость обрати и на нас, великий Государь, милосердо, согласно изъявленной уже нам высочайшей милости твоей от 22-го числа минувшего ноября о существовании по-прежнему здесь, в Санкт-Петербурге, моленной, называемой Королевой.

Успокоенная совесть наша сим милосердием твоим к нам запечатлеет в душах наших благоговейное чувство благодарности и вечного моления к Богу о твоем всегдашнем благоденствии и августейшего дома твоего.

Всемилостивейшего Государя Вашего Императорского Величества всеподданнейшие:

Санкт-петербургский купец попечитель Никита Дратвин.

Санкт-петербургский купец попечитель Сергей Григорьев Громов.

Санкт-петербургский купец попечитель Яков Иванов Кошулин.

Санкт-петербургский 1-й гильдии купец Федул Григорьев Громов, а вместо его, за неумением грамоте, подписал сын его Василий Федулов Громов.

Ржевский купец и коммерции советник Яков Филатов.

Романо-борисоглебский 1-й гильдии купец Иона Иванов Трутнев.

С.-петербургский 2-й гильдии купец Константин Королев.

Ржевский 2-й гильдии купец Григорий Немилов.

С.-петербургский купец Алексей Малыгин.

Ржевский купец Иван Малыгин.

Ржевский купец Севастиан Долгополов.

С.-петербургский купец Григорий Дмитриев.

С.-петербургский купец Ерофей Жуков.

Московский 2-й гильдии купеческий сын Иван Гречюхин.

Московский 2-й гильдии купец Емелиан Мотылев.

Московский купец Тимофей Петров Лавров.

С.-петербургский купец Федор Егоров Калмыков.

Московский купец Зиновей Дмитриев Буренков.

Верейский 2-й гильдии купец Василий Мартьянов.

Верейский 2-й гильдии купец Иван Лупачев.

С.-петербургский купец Федор Степанов.

С.-петербургский купец Иван Шариков.

С.-петербургский купец Самойла Вырубов, а вместо его, за неумением грамоте, по его велению подписал сын его Яков Вырубов.

Призовите к себе г. Громова. Внушите ему, что я вовсе не воспрещаю их обществу иметь священника, но порядочного, известного и правительству, хорошей нравственности, а не беглого. Дозволяю устроить и церковь по образцу староверческой; но не могу никак согласиться на прием беглых попов и именье молелен вместо церквей или по крайней мере часовен.

Серьезность настоящих обстоятельств, в связи с непосредственными интересами России, заставляет меня уяснить себе самому влияние, ими производимое на меня. Результат этого испытания пред судом моей совести, кажется, определяет мои обязанности.

Географическое положение России настолько счастливо, что оно делает ее почти независимой, в отношении своих собственных интересов, от того, что происходит в Европе; России нет надобности искать союзников, потому что ей нечего бояться; границами своими она довольна, и ей нечего желать в этом отношении, и потому она ни в ком не должна вызывать беспокойства.

Обстоятельства, вызвавшие заключение ныне действующих трактатов, относятся к тому времени, когда Россия, после решительной победы над ненасытным тщеславием Наполеона, пришла, как освободительница, помочь Европе сбросить с себя иго, под которым она томилась.

Но память о благодеяниях скорее теряется, нежели забывают обиду. Уже в Вене вероломству почти удалось нарушить согласие, только что утвердившееся, и нужна была новая общая опасность, чтоб снова открыто соединить державы с тем, который, будучи всегда великодушным, был уже раз их освободителем.

В продолжение последующих затем десяти лет союз между Россией, Австрией и Пруссией казался тесным; однако неоднократно обе эти державы отступали от буквального смысла и основных принципов, на которых были основаны союзные трактаты. Всегда терпение и умеренность покойного Государя снова укрепляли союз и поддерживали вид совершенной интимности.

Когда провидение отняло его у России, мы скоро убедились, что рядом с наилучшими уверениями Австрия питала задние мысли; правда, Пруссия была нам дольше верна, но обнаружилось существенное различие между личными сношениями с королем и сношениями с его министрами. Впрочем, благодаря недостатку поводов, не было явного разногласия до позорной июльской революции [134].

Мы давно предвидели это страшное событие, и мы исчерпали при Карле X и его министрах все средства убеждения, допускаемые дружбою и хорошими нашими сношениями. Все было тщетно. Тогда мы не затруднились открыто осудить противозаконные мероприятия Карла X.

Но разве могли мы в то же время признать законным Государем Франции другого, а не того, кто имел на то все права? Этого не допускал наш долг, который требовал оставаться верным началам, управлявшим в продолжение 15 лет всеми действиями союзников.

Между тем наши союзники, не условившись с нами насчет такого серьезного и решительного шага, поспешили своим признанием увенчать революцию и узурпацию. Это был шаг роковой, непонятный, и с него начинается целый ряд бедствий, непрерывно обрушивающихся с того времени на Европу.

Мы сопротивлялись, потому что были к тому обязаны; я уступил исключительно для сохранения союза; но легко было предвидеть, что после такого примера трусости ряд событий и мероприятий, естественно, не мог на этом остановиться; и действительно, в Брюсселе последовали скоро примеру Парижа.