Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Совершенно иное содержание имеет революционная тема в публицистике В.И. Ленина, концепция которого выглядит достаточно противоречиво. В статье «Гонители земства и Аннибалы либерализма», опубликованной в 1901 г., Ленин еще говорил не об объективной возможности революционного взрыва в России, а о субъективной оценке таких факторов, как национально-освободительное движение, требования политических реформ, студенческие волнения. Поэтому «самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание опасностью весьма серьезной» {25} 25 Ленин В.И. Поли. собр. соч. М., 1967. Т. 5. С. 30. . В этой работе Ленин использовал доступные исторические источники, в частности мемуары Л.Ф. Пантелеева, письма К.Д. Кавелина А.И. Герцену, а также работы по истории общественного движения М.П. Драгоманова и В.Л. Бурцева {26} 26 Подробнее см.: Левин Ш.М. Очерки по истории русской общественной мысли. Вторая половина XIX — начало XX в. Л., 1974. С. 46. . Возможно, поэтому факторы общественного подъема описаны достаточно конкретно и узнаваемо, а вот стержневой для проблемы революции вопрос о крестьянских выступлениях охарактеризован чрезвычайно неконкретно.

Двойственно и содержание ленинских статей 1911 г., посвященных юбилею освобождения. Придавая наибольшее значение революционерам, которые «играли величайшую историческую роль в общественной борьбе и во всех социальных кризисах даже тогда, когда эти кризисы вели к половинчатым реформам» {27} 27 Ленин В.И. Полн. собр. соч. М., 1968. Т. 20. С. 179. , Ленин одновременно констатировал крайнюю слабость «тех общественных элементов, интересы которых требовали преобразования» {28} 28 Там же. С. 167. . Слабым и распыленным выглядит в его изображении и крестьянское движение. Примечательно, что в числе причин реформы оно оказывается на последнем месте после экономического фактора и поражения в Крымской войне {29} 29 Ленин В,И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 173. . Только в работе 1915 г. «Крах II Интернационала» Ленин называет период 1859–1861 гг. «революционной ситуацией», ничем не аргументируя свое мнение. Никакого влияния на профессиональное сообщество историков работы Ленина не оказали, да и не могли оказать, поскольку они были политической публицистикой, преследовавшей не научные, а актуальные политические задачи. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ленинские работы остались вне поля зрения не только историков немарксистского направления, но и М.Н. Покровского.

После победы революции марксизм утвердился как единственно верная методология, а Покровский стал признанным лидером школы историков-марксистов {30} 30 О взглядах М.Н. Покровского подробнее см.: Чернобаев А.А. «Профессор с пикой», или Три жизни историка М.Н. Покровского. М., 1992. . Поэтому формирование взглядов историка на роль революции и ее связи с реформой представляет интерес в рамках нашей темы.

Как известно, внимание Покровского к марксизму было обусловлено теми поисками новых социологических идей, которые характеризовали развитие исторической науки на рубеже веков. Старший современник Покровского П.Н. Милюков вспоминал, что его поколение, отвергая значение истории повествовательной, желало приблизить принципы исторического исследования к экспериментальному научному знанию, перейти «от истории событий к истории быта» {31} 31 Милюков П.Н. Воспоминания (1859–1917) / Сост. М.Г. Вандалковская. М., 1990. Т. 1.С. 113–114. . Этой потребности отвечал экономический материализм. Концентрированное выражение идеи экономического материализма получили в предисловии Покровского к его «Очерку истории русской культуры». По утверждению ученого, «исторический материализм является не чем другим, как попыткой приложить общенаучные методы к изучению исторических явлений». По мнению историка, ход исторического процесса объясняется закономерностями, лежащими вне воли и сознания отдельной личности. Важнейшей сферой, влияющей на поведение человека, является экономика, «поскольку человек физиологически подчинен тем же законам, как и все органические существа, стало быть, главной его потребностью является потребность питания («все, что живет, питается и все, что питается, живет»), а с другой стороны, его сознательная жизнь предполагает, как необходимое условие, его жизнь органическую (организм умерший лишен сознания), то потребность в поддержании организма, потребность питания, есть основная потребность человека, как и всякого другого живого существа; только после удовлетворения этой потребности он может думать о других — и его деятельность, направленная к удовлетворению этой потребности, есть основная деятельность человека. Значит, “главными” культурными фактами являются факты экономической культуры, история хозяйства — ибо основной задачей хозяйства является добывание пищи» {32} 32 Покровский М.Н. Очерк истории русской культуры. Курск, 1924. С. 13. . Такая трактовка исторического процесса не исключала возможности революционного преобразования действительности, но рассматривала эту возможность лишь как реализацию через действия людей объективных экономических закономерностей. Следовательно, любая альтернативность исторического процесса была совершенно исключена, а значит, в концепции Покровского вовсе не находилось места для революционной ситуации [1] Покровский сочувственно цитирует высказывание Гольбаха, утверждавшего, что «в ужасных потрясениях, которые охватывают иногда политические общества и нередко подчиняют ниспровержение государства, не существует ни одного действия, ни одного слова, ни одной мысли, ни одного движения воли, ни одной страсти в действующих лицах, участвующих в революции, как в роли разрушителей, так и в роли жертвы, — которые не были бы необходимы, которые не действовали бы, как они должны действовать, которые не производили бы неминуемо следствий, которые они должны произвести, согласно положению, занимаемому действующими лицами в этой нравственной буре» (Покровский М.Н. Очерк истории русской культуры. С. 13). . Революция, как известно, в марксистской социологии связана с переходом от одной формации к другой. Покровский же считал, что стержнем, определяющим ход русской истории, была борьба между торговым и промышленным капиталом — частями одной капиталистической формации.

Правда, Покровский иногда называл преобразования 1860-х гг. «революциями сверху», что было для него синонимом радикальности реформ. Вплоть до конца 1920-х гг., оценивая мотивы реформ 1860-х гг., он не отводил решающего значения крестьянскому движению и подчеркивал крайнюю слабость революционного подполья. Полемизируя с некими «буржуазными» историками, Покровский иронично замечал: «Как ни изображали это событие как уступку, вырванную у царизма благородными борцами за свободу, борцы как-то очень мало обнаружили себя именно в это время» {33} 33 Покровский М.Н. Очерк истории русской культуры. С. 7. . Достаточно критично оценивал Покровский и деятельность Н.Г.Чернышевского, у которого он находил «меньшевистскую тактику», заключавшуюся в том, чтобы «постепенно, путем мирного давления образованных классов… добиться от царя всяких уступок» {34} 34 Там же. . Крестьянское же движение, на которое возлагали огромные надежды настоящие революционеры — «коммунисты» «Молодой России», не оправдало себя. Как пишет Покровский, «обманутые крестьяне немножко поволновались, довольно, впрочем, энергично… но, в общем, большого крестьянского движения не получилось, революции не вышло», так как «крестьянство не оправдало надежд и оказалось состоящим не только не из прирожденных социалистов, но даже не из прирожденных революционеров, оказалось весьма мало революционным» {35} 35 Там же. С. 57. . В сущности, его оценка причин реформы аналогична тем оценкам, которые давала старая «буржуазная» историография.