Виктор Безотосный - Все сражения русской армии 1804‑1814. Россия против Наполеона

На северном участке сражения войска Багратиона, Лихтенштейна и русской гвардии после девяти часов утра перешли в наступление, но затем были скованы атаками корпусов Ланна, Бернадотта и кавалерией Мюрата. Отобрать при помощи войск правого фланга Праценские высоты и исправить допущенную ошибку уже было невозможно. Несколько геройских атак лейб‑улан и конногвардейцев не исправили положения. Под давлением противника Багратион начал медленно отступать. Гвардия сместилась ближе к Праценскому плато и попыталась отбить центр позиции. Войскам Наполеона на этом участке пришлось пережить несколько неприятных и критических моментов. Но после ожесточенных схваток с французами великий князь Константин, командовавший гвардейскими полками, также был вынужден отходить к Аустерлицу и приказал после часа дня только что прибывшим на поле сражения кавалергардам и лейб‑казакам контратакой прикрыть отход. После скоротечной рубки с конными частями наполеоновской гвардии русские окончательно были выбиты с Праценских высот и начали общее отступление к Аустерлицу.

Захватив Праценские высоты, Наполеон не только разрезал союзную армию на две части, но и навис над тылом войск Буксгевдена, который ничего не предпринимал несколько часов и находился в полной бездеятельности на берегах ручья Гольдбах. Французы, усиленные частями императорской гвардии, начали планомерно продвигаться к Сокольницу и Ауэзду и первоначально в окружение попали войска третьей колонны Пржибышевского (уже переправившиеся через р. Гольдбах) и часть полков Ланжерона из второй колонны, скованных боем с дивизией Фрианом. Лишь часть войск Пржибышевского (3–4 тыс. человек) попыталась прорваться к Кобельницу в северном направлении (по диспозиции этот пункт должен уже был захвачен четвертой колонной), но они были настигнуты и сдались вместе с Пржибышевским в плен. Не менее драматично сложилась судьба первой колонны Дохтурова и остатков войск Ланжерона. Буксгевден принял наконец решение пробиваться к Аустерлицу через Ауэзд на глазах нескольких французских дивизий и самого Наполеона, уже стоявших на отрогах Праценского плато. Правда, Буксгевдену удалось, выставив 24 орудия под командованием полковника графа Я.К. Сиверса, при помощи артиллерии успешно отбить атаки французских драгун. Но затем лишь два батальона успели переправиться через мост на реке Литаве, с этими головными батальонами Буксгевден со своим штабом и отступил к Аустерлицу. Мост же вскоре рухнул под тяжестью орудий, а оставшиеся войска атаковала дивизия Вандамма при активной поддержке артиллерии, стрелявшей с короткой дистанции. Уже было примерно половина четвертого дня. Среди оставшихся русских солдат возникла сумятица и паника. Неорганизованная солдатская масса (частично уже без оружия) пыталась перейти каналы или бросилась к покрытому тонким слоем льда пруду Зачан, но и там их доставал град ядер и картечи. Люди застревали по колено в грязи рядом с каналами или проваливались под лед на пруду, хотя глубина здесь достигала одного метра.

Поломка моста и захват дивизией Вандамма местечка Ауэзда заставили подходившие оставшиеся полки первой колонны искать другое направление для отступления. Оказавшийся здесь старшим генерал Дохтуров повел войска обходным путем и смог найти проход между французами и прудами Зачан и Мениц. Его части прошли по берегу Зачана и у прохода перед прудом Мениц Дохтуров организовал на возвышенности эффективный заслон против наступавшего противника со стороны Тельница и Сокольница и возможного удара со стороны Ауэзда. Упорное сопротивление со стороны арьергарда Дохтурова дало возможность большей части его полков продолжить отступление, хотя многим, не успевшим вовремя выйти к плотине, пришлось переправляться по льду пруда Мениц, где лед также проваливался и люди оказывались в ледяной воде. Правда, широко распространенная в литературе версия о том, что десятки тысяч русских солдат провалились и утонули в двух прудах, не раз опровергалась имеющимися чешскими документами. Позднее воду из прудов спустили и утопленников не обнаружили, кроме конских трупов (60). Было уже около пяти часов вечера, когда сражение закончилось, поскольку наступило темное время суток.

Нельзя оспорить то, что Аустерлицкое сражение в литературе считается классическим в истории Наполеоновских войн и, без сомнения, составляет славу французского оружия и является самой яркой победой Наполеона. Но, анализируя ход и результаты этой битвы, даже сегодня трудно с точностью определить размеры катастрофы, постигшей русские и австрийские войска. Совершенно ясно одно – что разгром союзной армии был полным; ее потери оказались громадными – до 35 тыс. человек, а по данным первого русского историка этой войны А.И. Михайловского‑Данилевского, у русских – свыше 21 тыс. убитых, раненых и пленных, у австрийцев – 6 тыс. человек. Общее число пленных, опять же по разным данным, составило от 11 до 20 тыс. человек. В плен также попали восемь русских генералов и более 300 офицеров. Французами было захвачено до 197 (в литературе их количество разнится, позднее из них была сооружена Вандомская колонна в Париже) орудий, от 14 до 17 полковых знамен. Это не считая других трофеев, огромного количества лошадей, артиллерийских подвод и значительного количества военного имущества. Урон французов в этот день не превышал 10 тыс. убитых, раненых и без вести пропавших, а русскими был захвачен только один орел (4‑го линейного полка).

Опять же стоит отметить особую точку зрения Е.В. Мезенцева. У него в книге фигурируют какие‑то полуфантастические цифры французских потерь – 21 тыс. человек, а на основании этого сделан вывод, что «обе стороны потеряли в битве примерно равное число погибших и раненых», «наполеоновская армия в определенном смысле «надорвалась», оказавшись на грани физического и нервного истощения», а через два дня после Аустерлица русская армия «была снова готова к решительному сражению» – помешали «австрийцы, пошедшие на преждевременный мир с Наполеоном» (61). Система же подсчета осталась прежней – не анализ достоверных французских источников, а мнения русских и австрийских военачальников, опрос пленных, свидетельства чешских историков. Вообще, читая его работу, очень хорошо заметна подгонка цифр, выгодных для престижа русской армии, завышенная оценка численности французских войск и их потерь, и наоборот, заниженная убыль русских войск, чувствуется авторская установка на оправдание любых действий русской армии, цитирование вырванных из контекста фраз (особенно Наполеона) о беспримерной доблести русских, явные преувеличения значимости русских побед. Такой подход очень чувствуется и в описании Аустерлицкого сражения, почти во всех эпизодах русские действуют героически и победоносно (иногда, правда, бегут австрийцы), под конец, однако, неясно, как, побеждая, русские все‑таки проиграли. В какой‑то степени – это антипод монографии О.В. Соколова, оправдывающего все действия и откровенно превозносящего Наполеона, а заодно и героизм французской армии. В данном случае лишь стоит отметить, что в нашей историографии сама тема 1805 г. долгое время представляла лакуну, не заполненную исследованиями, одна же единственная книга А.И. Михайловского‑Данилевского увидела свет еще в 1844 г. Но в последнее время появились две монографии (Соколова и Мезенцева) по истории 1805 г., к сожалению написанные (каждая) с заранее избранных позиций, что не способствует поискам правды, а только затуманивает историю. Эти две полярные точки зрения, откровенно страдающие необъективностью, когда желаемое выдается за действительное и все события освещаются тенденциозно, по сути, олицетворяют две крайности в исторической литературе, а истина находится где‑то посередине.