Михаил Савинов - Великий князь Рюрик. Да будет Русь!

«Послы Елены, королевы ругов, крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе (имеется в виду сын Константина Багрянородного император Роман II. – М.С. ), явившись к королю (германскому королю Оттону I. – М.С. ) притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников… Адальберт из обители святого Максимина, хотя и ждал от архиепископа лучшего и ничем никогда перед ним не провинился, должен был отправиться на чужбину…»

А под следующим, 962 годом в «Продолжении Хроники Регинона» записано:

«В этом же году Адальберт, назначенный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся…»

Упоминание о неудачной поездке епископа Адальберта на Русь в 961 г. есть и в других германских памятниках, например, в анналах так называемой херсфельдской традиции.

«К королю Оттону явились послы от народа Руси с мольбою, чтобы он прислал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины, они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он согласился на их просьбу и послал к ним епископа Адальберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всем солгали…»

Итак, миссия Адальберта, о которой сами же русы и просили, не удалась. Ясно, что и западные источники многого недоговаривают, однако нам важен в первую очередь факт – попытка обращения киевлян в католичество имела место, и попытка эта была связана с именем Ольги, крестившейся незадолго до того в Константинополе. Почему же Ольга, которая в своей внешней политике ориентировалась на Византию, попыталась столь резко переменить курс?

Возможно, дело тут было в неудачных переговорах Ольги и византийского императора Константина Багрянородного. Однако к моменту прибытия Адальберта в Киев положение могло измениться. Недаром в «Продолжении Хроники Регинона» упомянут император Роман II, правивший в Константинополе с 959 по 963 г. Ольга, не сумев договориться с императором-отцом, вполне могла уладить какие-то спорные вопросы уже с его сыном. Может быть, и сам запрос на миссию Адальберта был сделан для того, чтобы оказать на Византию давление. Не пойдете на уступки – перейдем в католичество, не хотите с нами сотрудничать – мы будем сотрудничать с Римом и Германской империей (Оттон в 962 г. был провозглашен императором). По-видимому, этот внешнеполитический маневр достиг своей цели. Во всяком случае, уже в 960–961 гг. русский корпус принял деятельное участие в отвоевании у арабов Крита.

Второй летописный сюжет, связанный с крещением Руси, – это рассказ о крещении самого Владимира. Из «Повести временных лет» мы узнаем, что креститель Руси принял христианскую веру во время похода на византийскую крепость Корсунь (Херсонес). Захватив крепость с помощью военной хитрости, князь отправил письмо в Константинополь, к византийским императорам Василию II и Константину VIII, требуя отдать ему в жены сестру правителей Византии – Анну. В случае отказа Владимир угрожал походом на Константинополь.

Братья-императоры ответили, что не могут выдать сестру за язычника, вот если бы Владимир принял крещение – тогда совсем другое дело. Владимир не возражал против перехода в христианство, посланцам императоров он сказал, что уже прежде «испытал» веру византийцев и она ему нравится.

Так рассказывает историю крещения Владимира киевский летописец начала XII в. И уже сам этот летописец проговорился, что на это событие существует иная точка зрения.

«Не знающие правды говорят, что крестился (Владимир. – М.С. ) в Киеве, иные говорят – в Василеве, другие же иначе скажут…» Значит, существовали какие-то иные версии крещения Владимира, и летописец в данном случае видел своей задачей утверждение «правильного» взгляда на событие.

Альтернативный взгляд на время крещения Владимира дошел до нас в одном из самых ранних письменных памятников, созданных на Руси. Еще задолго до создания «Повести временных лет» монах Иаков написал краткую биографию князя – крестителя Руси, а в ней есть такие слова: «…на другое лето по крещении к порогам ходил, на третье – Корсунь город взял…»

Получается, что Владимир отправился на Херсонес уже крещенным! Но зачем же ему понадобилось воевать с единоверцами? Кажется, наш летописец что-то недоговорил…

Разобраться с этой недомолвкой помог один древний историк. Его звали Йахъя, он жил и работал в Сирии, в городе Антиохии. Конечно, история Руси этого автора не интересовала, он писал про Византийскую империю, где в это время происходили грозные события.

Полководец Варда Фока объявил себя императором, собрал войска и начал войну против законных императоров Македонской династии – Василия и Константина. Мятежники подступили к Константинополю. К весне 988 г. положение императоров становилось отчаянным – у них почти не осталось верных областей…

И тогда Василий обратился за помощью на Русь. Императоры условились с Владимиром так: князь отправляет воинов на защиту Македонской династии, а правители Византии отдают за русского князя свою сестру, царевну Анну. Владимир в это время уже перешел в христианство (о чем и написал Иаков!), но, как считают ученые, сделал это тайно.

Сирийский историк, подробно описавший войну с полководцем-узурпатором, рассказывает и об успехах русского войска. Главная победа над врагом была одержана в битве при Авидосе. В разгар боя Варда Фока неожиданно упал с седла и умер. После битвы при Авидосе войска законных императоров уже не встречали серьезного сопротивления. Мятеж был подавлен окончательно.

Однако императоры тянули с исполнением своего обещания. Им очень не хотелось отдавать царевну за вчерашнего язычника, «варвара». Вот тогда-то Владимир и отправился с войной на Херсонес. И царевна Анна стала женой русского князя и отправилась в Киев. А знаменитая «Корсунская легенда» была придумана уже в XI столетии и позже попала на страницы летописи. Создателями этой легенды были происходившие из Херсонеса клирики Десятинной церкви в Киеве.

Вот сколько всего может прятаться за скупыми словами летописца! Именно поэтому исследователь истории Руси должен хорошо представлять себе весь круг иностранных источников, которые помогают уточнить и дополнить показания наших летописей, зачастую обрывочные и краткие.

А вот другая проблема. В летописи часто встречается прямая речь героев. Когда такая речь появляется в рассказе, примерно соответствующем времени создания летописи, она может быть вполне достоверна: информаторы летописца разнообразны, он нередко пользуется показаниями непосредственных участников событий и в этих случаях передает реплики дословно или весьма близко. Но когда наш древний писатель начинает описывать нечто, отстоящее от него по времени, он неизбежно встает на путь домысла. Если перед нами рассказ, основанный на предании, эпосе, там, скорее всего, будет фраза вымышленная, но соответствующая духу ситуации. Но чаще летописец шел по более простому для него пути: он брал подходящую по смыслу цитату из Библии и вкладывал ее в уста герою рассказа – например, русскому князю. И таких цитат в «Повести» множество.