Коллектив авторов - История Украинской ССР в десяти томах. Том второй: Развитие феодализма. Нарастание антифеодальной и освободительной борьбы (Вторая половина XIII — первая половина XVII в.)

Появление повстанцев под Черкассами произвело сильное впечатление на местное население, и крестьяне опять начали браться за оружие. В сложившихся условиях у Вишневецкого не было надежды выбраться из Черкасс, в связи с чем он предложил Косинскому вступить в переговоры. Косинский принял предложение и в сопровождении отряда из 150 казаков прибыл в Черкассы. Здесь во время переговоров он был предательски убит. Польский хронист Иоахим Бельский (сын Мартина Бельского), хорошо осведомленный в тогдашних делах, прямо говорит, что убийцы Косинского — «слуги князя Александра Вишневецкого». Согласно народным преданиям, паны, схватив Косинского, замуровали его в столб в одном из католических монастырей.

Смерть талантливого руководителя была большой утратой для повстанцев, однако они не сняли осады. Вишневецкий, не дождавшись подхода коронного войска, вынужден был пойти на переговоры. По договору, заключенному в августе 1593 г., реестровцам предоставлялось право свободного выхода на Запорожье и оттуда «на волость» (территорию Речи Посполитой. — Ред.). Староста обязывался вернуть казакам отнятые у них лодки, лошадей и другое имущество. Оставшееся после смерти казаков имущество должно было поступать в пользу их родственников, а не старост, как было раньше. Казаки получили право жаловаться киевскому воеводе на притеснения со стороны старостинской администрации.

Самой важной уступкой в пользу реестровцев было право свободных связей с Сечыо. Однако паны, как всегда, не думали придерживаться условий договора. Об этом весьма ясно высказался киевский бискуп Юзеф Верещинский. В письме от 19 августа 1593 г. канцлеру Замойскому он заметил: «Соглашение с ними было вынуждено обстоятельствами» — и тут же добавил: «Лучше, конечно, чтобы их (казаков. — Ред.) вовсе не было на Украине, но теперь не время говорить об этом, к тому же и сил (у польского правительства. — Ред.) для этого нет».

Действительно, притеснения крестьян продолжались. Не избежали этого и реестровцы. Киевский воевода Острожский, например, схватил казацких посланцев, пытавшихся подать жалобу на черкасского старосту А. Вишневецкого, бросил их в тюрьму и подверг пыткам, от которых один из них умер.

В ответ на усиление гнета осенью того же 1593 г. Поднепровье вновь охватило пламя восстания. С низовьев Днепра на Киев «доходити справедливости на провинника» двинулось повстанческое войско. По дороге к нему присоединялись крестьяне и мещане, и уже вскоре оно насчитывало до 4 тыс. человек. Восставшие были охвачены неугасимой ненавистью к угнетателям. Коронный гетман С. Конецпольский писал: «Повстанцы объяты таким упорством и своеволием, что не смотрят уже ни на бога, ни на короля, ни на что другое, и как бы это не повлекло за собой самых ужасных последствий: лучше, думаю, [было бы] каким-либо разумным способом избежать этого».

Получив известие о приближении к Киеву крестьянско-казацких отрядов, шляхта, съехавшаяся на очередную судебную сессию («на рочки»), сейчас же отправила к ним депутатов — бискупа Ю. Верещинского и князя К. Ружинского. В полутора милях от Киева депутаты встретили повстанцев на марше, однако те отклонили предложение начать переговоры и, не останавливаясь, продолжали движение прямо к городу. Шляхта в панике бросилась бежать из Киева, «не желая, — как иронизировал Ю. Верещинский, — испить с киевскими властями того пива, которого она наварила».

Началась осада Киева. Продолжалась она, однако, недолго, так как пришло тревожное известие: на Запорожье напали татары. Это был, вероятно, результат интриг польских дипломатов, не раз подстрекавших хана к такому нападению. Хан и сам ожидал удобного случая для нападения и теперь, воспользовавшись отсутствием главных казацких сил, вторгся с войском на Запорожье и подступил к Сечи. Небольшой казацкий гарнизон оказал мужественное сопротивление. Но недостаток продовольствия принудил запорожцев покинуть Сечь (они ночью ушли на лодках вверх по Днепру). Ворвавшись в Сечь, татары уничтожили все ее укрепления. Это принудило повстанцев, среди которых было немало запорожских казаков, снять осаду Киева. Запорожцы поспешили в низовья Днепра.

Однако восстание в Поднепровье и на Брацлавщине продолжалось. Оно было таким грозным, что коронный гетман С. Конецпольский просил у канцлера Замойского «покровительства, совета и спасения, так как из-за упорства и возмущения хлопов, — писал он, — не могу выполнять своих обязанностей по восстановлению святой справедливости».

Жестокими мерами польским властям и местному панству удалось подавить крестьянско-казацкое восстание. Но победа эта была очень кратковременной.

Положение на Украине накануне восстания 1594–1596 гг.Новое, еще более грозное восстание на Украине вспыхнуло в условиях, усложненных событиями международного характера. В 1590 г. закончилась длительная война Турции с ее восточной соперницей — Персией. Развязав себе руки на востоке, султан Мурад III (1574–1595) начал готовиться к войне с империей Габсбургов. Правда, Османская империя была уже не такой могущественной, как когда-то. Двадцать лет тому назад, в 1571 г. Испания и Венеция, боровшиеся против господства Порты на Средиземном море, разгромили при Лепанто огромный турецкий флот. Вера в непобедимость Турции была поколеблена. Однако она оставалась еще сильной, державой. Отразить турецкое нашествие можно было лишь общими силами европейских государств. Между тем попытка императора Рудольфа II (1576–1612) и папы Климента VIII (1592–1605) организовать антитурецкую лигу с участием, кроме западных государств, Польши [206] Позицию Польши по отношению к Турции старый враг Габсбургов канцлер Я. Замойский в письме к великому гетману литовскому Криштофу Николаю Радзивиллу от 21 июля 1590 г. определил такими словами: «Начинать сами [войну] не хотим, хотим защищаться [если выступят против нас[до конца». и России встретилась с большими трудностями. А тем временем Турция в 1593 г. начала военные действия. Рудольф II решил обратиться за помощью к запорожским казакам. Поручение установить контакт с Сечью и предложить казакам выступить против Турции было возложено на опытного дипломата Эриха Ляссоту.

Летом 1594 г. Ляссота прибыл в Сечь и вступил в переговоры со старшиной. На Запорожье в это время усилились противоречия между массой бедных казаков — серомой (после поражения восстания Косинского сюда бежало много его участников) и казацкой верхушкой. Поэтому старшина готова была пойти навстречу австрийскому правительству в надежде сплавить в поход серому и получить за это вознаграждение от императора. 10 июня 1594 г. на казацкой раде (совете) была оглашена императорская грамота. Рудольф II предлагал казакам двинуться через Молдавию на Дунай, переправиться на его правый берег и вторгнуться в турецкие владения. Вместе с тем император не брал на себя никаких обязательств, думая, очевидно, обойтись подарками старшине. Предложение императора вызвало разную реакцию. Старшина, заинтересованная в том, чтобы избавиться от серомы, изо всех сил старалась убедить ее принять императорское предложение. Кошевой атаман дважды прочел грамоту Рудольфа II. Но казаки молчали. Тогда старшина отделилась от казаков, и на площади, по словам Ляссоты, образовалось два круга (кола): один состоял из старшины, другой — из простого народа, «называемого у них чернью». Казацкое коло отклонило предложение о походе. Более того, казаки угрожали «бросить в воду и утопить всякого, кто будет против [их] мнения». Старшина притворно согласилась с решением казацкой рады, «не смея, — как объяснял Ляссота, — противоречить черни, такой многочисленной и сильной, когда она приходит в ярость».