Владимир Лота - Секретный фронт Генерального штаба. Книга о военной разведке. 1940-1942

Одним из тех, кто смог получить такую информацию, был Шандор Радо. Он действовал в Швейцарии, где еще накануне войны по заданию Разведуправления Красной Армии создал хорошо законспирированную нелегальную резидентуру. В ее составе было три группы источников информации, которые действовали в Женеве, Цюрихе и Лозанне. В состав резидентуры входило 77 человек, имена и фамилии большинства которых до сих пор неизвестны.

7 августа Радо доложил в Центр: «Японский посол в Швейцарии заявил, что не может быть и речи о японском выступлении против СССР до тех пор, пока Германия не добьется решительных побед на фронтах».

Важные сведения об отношении японского руководства поступали в Центр от «Мориса». Под этим псевдонимом в военной разведке в 1941 году работал полковник Лев Александрович Сергеев. 16 июля «Морис» докладывал: «…Позиция Японии относительно СССР — ждать и смотреть. Японских сил в Маньчжурии достаточно только для обороны, и только распад СССР, из которого японцы получили бы пользу без большой войны, мог бы спасти положение Мацуоки».

19 июля «Морис» передал в Центр: «…Было бы нелепо рассматривать японскую атаку СССР пока советские войска останутся сильными в Сибири и пока война в Китае не закончится. Более вероятно, ближайшее движение японцев будет направлено на дальнейшую оккупацию Индокитая».

«Морис» оказался проницательным аналитиком. Источники передавали ему документальные сведения о политике японского руководства в отношении СССР, Индокитая и США. Эти источники имели доступ к важным документам. Динамика формирования отношения японского руководства к проблеме вступления в войну против СССР на стороне Германии докладывалась «Морисом» в Центр в июле, августе и сентябре 1941 года.

7 августа 1941 года «Морис» сообщил в Центр о содержании беседы японского посла с высокопоставленным западным дипломатом. В ходе этой конфиденциальной встречи японский посол заявил: «…Не может быть и речи о японском выступлении против СССР до тех пор, пока Германия не добьется решающих побед на фронте…».

У военного разведчика майора Сергеева Льва Александровича («Морис») [145] 'Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ. Дела и люди. СПб.; М.: ОЛМА-ПРЕСС, Нева, 2002. С. 464. уникальная биография. Родился он в 1906 году в городе Закаталы Азербайджанской ССР. В 1929 году поступил на службу в Красную Армию. В 1936 году окончил Орловскую бронетанковую школу. После окончания обучения в течение одного года проходил службу в должности командира взвода в той же бронетанковой школе.

Видимо, Лев Сергеев обладал хорошими лингвистическими способностями, из-за которых он и был отобран в военную разведку. В июне 1940 года Сергеев направлен в Вашингтон для работы в аппарате советского военного атташе. Должность, которую он занимал, — шофер военного атташе. На самом деле Лев Сергеев руководил резидентурой советской военной разведки, которую он сам и создал, находясь за океаном [146] Там же. .

Резидентура майора Л. Сергеева работала успешно несколько лет.

Данные Рихарда Зорге из Токио, Шандора Радо из Женевы, Льва Сергеева из Вашингтона и других военных разведчиков об отношении японского руководства к войне против СССР поступали в Центр в августе — октябре 1941 года. Эти донесения докладывались высшему советскому политическому руководству. Были ли они учтены при выработке важного решения о переброске сибирских дивизий для укрепления обороны Москвы, определенно сказать нельзя. Такой вывод мог бы сделать начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников или Г. К. Жуков, который в период битвы под Москвой был членом Ставки Верховного Главнокомандования и командующим Западным фронтом, или А. М. Василевский, который в августе 1941 года был заместителем начальника Генерального штаба — начальником оперативного управления. В мемуарах военачальников нет свидетельств о том, на основании чего принималось решение о переброске сибирских дивизий для укрепления обороны Москвы. Тем не менее можно определенно сказать, и это является историческим фактом, что оборона Москвы была значительно усилена, сибирские и дальневосточные дивизии сыграли исключительно важную роль в укрощении «Тайфуна».

Под Москвой германским войскам было впервые нанесено серьезное поражение. Следовательно, военные разведчики Рихард Зорге, Шандор Радо и Лев Сергеев, упреждая «Тайфун», своевременно передали в Центр важные сведения, которые способствовали принятию Ставкой Верховного Главнокомандования решения о передислокации войск с Дальнего Востока на западное направление, в том числе под Москву.

Опасность вступления Японии в войну против СССР не снижалась и после разгрома немцев под Москвой. На протяжении всей Великой Отечественной войны Гитлер требовал от Риббентропа втянуть Японию в войну против Советского Союза. Все усилия Риббентропа были известны советской военной разведке, которая регулярно докладывала о состоянии «японской проблемы» И. В. Сталину и его ближайшему окружению. В частности, в феврале 1942 года «Морис» сообщил в Центр о содержании переговоров Геринга с японским полом в Берлине генералом Осима. Готовясь к летнему наступлению на

Восточном фронте в 1942 году, Германия настойчиво убеждала японского посла в том, что «…в весеннем наступлении немцам помощь Японии будет желательна».

Осима придерживался строгих инструкций своего правительства и сообщил Герингу: «В настоящее время для Японии лучше сил не разбрасывать, а концентрировать их против США и Англии, их флотов».

В 1943 году «Морис» докладывал, что, по имеющимся в его распоряжении данным, «японское правительство будет пытаться сохранить нейтралитет с СССР». 21 июля 1943 года он сообщил, что японский посол назвал «…предотвращение войны с СССР краеугольным камнем текущей политики Японии».

От «Мориса» в период Московской битвы и в последующие годы Великой Отечественной войны поступали в Центр точные, полные и своевременные сведения об отношении Турции и Швеции к войне против СССР. «Морис» докладывал начальнику военной разведки: «…Турки довольны советско-германской войной и, как говорят, будут стараться сохранить нейтралитет… Швеция останется нейтральной…»

Московская оборонительная операция войск Красной Армии началась на фоне интенсивных закрытых переговоров, которые проводили между собой представители США и Великобритании. Эти переговоры были похожи и на консультации, и на политические торги. Несмотря на то что президент США Ф. Рузвельт 24 июня 1941 года заявил о готовности предоставить помощь Советскому Союзу, а 12 июля того же 1941 года было заключено советско-английское соглашение о совместных действиях в войне против Германии, до практической реализации обещаний союзников СССР было далеко. Разумная, единственно правильная позиция, которую занял американский президент, встретила жесткое противодействие со стороны влиятельных чиновников американского государственного департамента, военного министерства и ряда влиятельных сенаторов. Среди сенаторов «отличился» Трумэн, будущий президент США. 24 июня 1941 года газета «Нью-Йорк тайме» опубликовала заявление Трумэна, отражавшее точку зрения влиятельных в США сил: «Если мы увидим, что побеждает Германия, мы должны помочь России. Если побеждает Россия, мы должны помочь Германии, и пусть они убивают друг друга как можно больше».