Анатолий Сульянов - Берия. Арестовать в Кремле

«Я чувствовал, что вокруг меня, — вспоминал позже Жуков, — идет какая-то неблаговидная работа. И, наконец, разразилась для меня крупная неприятность. Сталин собрал Главный военный совет, на который были приглашены все члены Политбюро, маршалы, генералы, в том числе Ф. И. Голиков и А. В. Хрулев. В зал заседания вошел Сталин. Он был мрачен, как черная туча. Ни слова не говоря, он достал из кармана бумагу, бросил ее секретарю Главвоенсовета генералу С. М. Штеменко и сказал: «Читайте». Штеменко, взойдя на трибуну, начал чтение. Это было заявление на маршала Жукова от бывшего адъютанта подполковника Семочкина и Главного маршала авиации А. А. Новикова, содержащихся в тюрьме, арестованных органами госбезопасности. Заявление было написано на нескольких листах, основная суть сводилась к тому, что Жуков нелояльно относится к Сталину, считает, что он, Жуков, а не Сталин, вершил главные дела во время минувшей войны, что якобы Жуков неоднократно вел разговоры, направленные против Сталина. Якобы я во время войны сколачивал вокруг себя группу недовольных генералов и офицеров.

После зачтения этого заявления Сталин предложил высказаться. Выступили Молотов, Берия и Булганин. Все они критиковали меня за то, что я оказался не благодарен Сталину за его хорошее ко мне отношение, что я якобы зазнался и не хочу считаться не только с авторитетом Политбюро, но и лично Сталина, что меня следует одернуть и поставить на свое место.

В таком же духе выступил генерал Голиков, указав, что якобы я зря снял его с должности командующего фронтом за неудачу действий войск фронта под Харьковом в 1943 году. Но большинство выступавших маршалов меня поддержали. Особенно резко в мою защиту выступил маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко, рассказавший, как в особо сложных условиях и опасных моментах Жуков помогал войскам находить правильные решения и громить врага.

Кончилось тем, что меня сняли с должности главкома сухопутных войск и отправили командовать войсками Одесского военного округа, а на состоявшемся Пленуме ЦК ВКП(б) вывели из состава ЦК без всякой формулировки. А. А. Жданов при этом сказал: «Жуков еще молод и не созрел для ЦК».

Это был первый успех Берия, и он с Абакумовым сразу начал готовить второй этап операции по «делу Жукова»…

Утихнувшие было аресты военачальников возобновились с новой силой. В тюрьмы и лагеря под строжайшим конвоем направлялись генералы, адмиралы, офицеры, еще недавно совершавшие на полях войны героические подвиги, проявившие себя в руководстве фронтами, армиями, дивизиями, полками. Причем в первую очередь арестовывались те генералы и офицеры, которые были рядом с Г. К. Жуковым на фронтах, в Генеральном штабе, в Группе советских оккупационных войск в Германии. Сам Жуков все это время находился под негласным контролем сначала в Одесском, а затем и в Уральском военных округах. «Дело Жукова» росло не так быстро, как бы хотелось Берия, а потому в ход пускались испытанные в довоенные годы приемы: избиения, глумление, пытки, издевательства, аресты родных и близких».

В конце войны и сразу после ее окончания в ГУЛАГи потянулись эшелоны тех, кто волею обстоятельств, зачастую не по личной вине, оказался в многочисленных лагерях военнопленных. Командиры и красноармейцы, находясь в плену, старались не запятнать себя служением гитлеровской Германии, тысячами бежали из плена, становясь в ряды Сопротивления, но были и такие, которые перешли на сторону врага. Честные советские военнопленные ждали с нетерпением того дня, когда их освободит наступающая Красная Армия и они смогут встать в ее строй или вернуться к своим семьям, на свои предприятия, в колхозы и совхозы.

Но для них было уготовано другое: лагеря и тюрьмы. И часто на одних и тех же нарах, в одних и тех же бараках находились и недавние командиры и бойцы Красной Армии, и запятнавшие себя полицаи и предатели…

В победном мае 1945 года Сталин направил специальную директиву: «Командующим войсками 1-го и 2-го Белорусских, 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов. Тов. Берия, тов. Меркулову, тов. Абакумову, тов. Голикову, тов. Хрулеву, тов. Голубеву.

Военным советам фронтов сформировать в тыловых районах лагери для размещения и содержания бывших военнопленных и репатриируемых советских граждан на 10 000 человек каждый лагерь. Всего сформировать: во 2-м Белорусском фронте — 15, в 1-м Белорусском фронте — 30, в 1-м Украинском фронте — 30, во 2-м Украинском фронте — 10, в 3-м Украинском фронте — 10 лагерей.

Проверку возложить: бывших военнослужащих Красной Армии — на органы контрразведки «Смерш», гражданских лиц — на комиссии НКВД, НКГБ, «Смерш».

Начался новый этап войны с народом. Из 5,7 миллиона советских военнопленных гитлеровцами было истреблено 3,9 миллиона человек. Оставшихся в живых, освобожденных союзническими и советскими войсками, принялись «сеять сквозь сито» карательных органов. Чаще всего эти органы действовали по утвердившейся с подачи Верховного Главнокомандующего схеме: попавшийся в плен красноармеец или командир рассматривались как изменники Родины, потенциальные ее враги, а посему к ним применялись соответствующие статьи Уголовного кодекса. Какая-то часть бывших военнопленных освобождалась из-под стражи, но большинство их осуждалось к большим срокам наказания — от десяти лет до двадцати пяти.

Вряд ли можно было надеяться на справедливость военных трибуналов, Особых совещаний — при таком подходе о презумпции невиновности, т. е. признании факта юридически достоверным, не могло быть и речи, ибо люди осуждались не демократическим судом с защитой и свидетелями, а Особым совещанием. На рассмотрение «дела» не приглашались ни представители партийных и политических органов Красной Армии, ни представители общественности. Так, бывшие военнопленные, как отмечается в сообщении профессора А. Хорькова, офицеры Б. Петросян, А. Казарян и другие были осуждены к 25 годам лишения свободы по обвинению в измене Родине. Следствие было проведено наспех, с грубейшими нарушениями законов судопроизводства. За что же командиры Красной Армии оказались за решеткой после войны? Попав в плен, они бежали во Францию, вступили в ряды «маки», став партизанами в рядах Сопротивления, создали в 1944 году первый советский партизанский полк. За боевые успехи в борьбе с гитлеровцами были награждены орденами Франции. Французское правительство за особые заслуги разрешило советским воинам выехать на Родину с оружием. Выехали. Их, как участников боев с гитлеровцами, встретили не с цветами и радушными объятиями, а строгие, недоступные, видевшие в каждом советском человеке шпиона или диверсанта работники органов, которым Сталин поручил «хорошенько разобраться». Знамя полка, боевые награды и благодарственные грамоты были выставлены в Центральном музее Вооруженных Сил, а их обладатели помещены в тюрьмы и лагеря Сибири и Колымы.